– Не права по форме, но не по сути, – продолжала Юля. – Я буду настаивать на своем. Филипп Владимирович понимает тяжелое положение онкологических больных и готов оплачивать больничные, лишь бы у человека был документ. Почему мы с вами должны отказывать?
– Ты не понимаешь: он расходует не средства предприятия, а социальные фонды. Вот будет проверка, и ему не поздоровится, так же как нам с тобой. Я понимаю, ты сейчас в восторге от того, что вышла замуж за влиятельного человека и можешь вертеть им как хочешь, но Рыбаков пока еще не президент Российской Федерации. На него очень легко управа найдется.
– Так что же делать?
– Ладно, так и быть. Держи их по максимальному сроку, закон не запрещает. Комиссиям, правда, придется объяснять, что ты тупая до невозможности, считаешь, что за четыре месяца метастазы сами собой рассосутся, больной поправится и сможет приступить к работе. Только не мухлюй, три дня перерыва человека все равно не спасут, ведь общее время нетрудоспособности в году тоже считается. И главное, не думай, что ты умнее меня и можешь меня обхитрить. Лучше приди и ясно скажи, чего хочешь.
С этими словами зам по экспертизе гордо покинула кабинет. Дубикайтис молча встал и пожал Юле руку. Его кабинет как-то незаметно наполнился народом – все подслушивали, благо стороны не стеснялись громко выражать свои чувства. На Юлю смотрели как на Жанну д’Арк, уцелевшую в костре инквизиции. Она поняла, что, осмелившись дать отпор Гнусному Гному, теперь навек войдет в историю поликлиники.
– Филипп, а к тебе могут прислать проверку?
– Почему ты спрашиваешь?
– Меня напугали в поликлинике. Что за необоснованные листы нетрудоспособности могут наказать не только нас, но и тебя.
– Вполне возможно. Последнее время я чувствую на себе очень пристальное внимание проверяющих инстанций.
– Что же мне делать?
– Делай то, что считаешь нужным. Я верю тебе. А больничные – самое малое из того, за что мне придется отвечать.
Юля прижалась к нему.
– Ты должна быть готова ко всему, Юля. У завода серьезные проблемы. Мне не оплатили половину последнего заказа, якобы многие работы не были указаны в договоре. Допустим, не указаны, но я привык выпускать лодку так, чтобы в ней не оставалось ни одного ненадежного винтика. Я объяснял, что иначе ремонт просто не имел бы смысла, просил хотя бы отсрочить платежи за поставки нового оборудования… «Извините, Филипп Владимирович, пусть заказчик вас надул, но кредитора это не волнует». Ситуация абсурдная, если вспомнить, что заказчик и кредитор у меня одно и то же лицо.