– Было видение, – кивнул я, перебив разгорячившегося не на шутку купца.
– И?
– Это Генрих Французский, – подтвердил я.
Ицхак сразу сник и в ответ на это скорчил такую гримасу, будто ему подсунули под нос свиное ухо. Судя по всему, анжуйский герцог его явно не устраивал и он рассчитывал услышать от меня нечто иное.
Еще бы. Если уж тот вместе с братцем Карлом IX так круто и безжалостно расправился во время знаменитой Варфоломеевской ночи[62] с гугенотами, которые, как ни крути, хоть еретики, но все-таки христиане, оставалось только догадываться, что он может отчебучить на польском троне с евреями. А их в королевстве, как назло, в те времена насчитывалось преизрядное количество, и преимущественно беженцев.
– А что, уже начались новые гонения? – сочувственно осведомился я.
– А они вообще когда-нибудь заканчивались для нашего народа? – язвительно поинтересовался в свою очередь Ицхак. – Впрочем, можно сказать и так, потому что лет сто назад с нас требовали деньги за каждый глоток воздуха, который мы, дескать, оскверняем, но такого, как сейчас, еще не бывало. И ты как назло ухитрился угодить в опалу. Вэй, какое неудачное ты выбрал для нее время! – посетовал он.
– Так вроде бы католики сейчас разделились, и им не до вас, – возразил я.
– Им всегда до нас, – тяжело вздохнул купец. – Но раньше нас хоть защищали папы, потому что кое-что имели и это кое-что было весьма изрядных размеров. А лет двадцать тому назад или чуть меньше того пришел Павел IV[63], и тут-то все и началось. Да что я тебе говорю – ты же сам, как мне рассказывал, всего несколько лет назад был в Риме, – встрепенулся он, – а потому своими глазами видел гетто, которые по повелению римских пап создали для нас чуть ли не в каждом городе.
Честно говоря, я даже не нашелся, что ответить. В моем наивном представлении все гетто были неразрывно связаны с холокостом, фашизмом и так далее, но ведь сейчас-то я нахожусь на четыреста лет раньше, так откуда они взялись? И я на всякий случай помотал головой.
– Я пробыл в Риме недолго, и ты уж прости меня, но больше занимался своими вопросами, – осторожно возразил я.
– Все были заняты своими вопросами, а бедный еврей, который никому не делает зла… – Он, не договорив, сокрушенно махнул рукой. – А сколько книг было тогда сожжено, вэй! И каких книг! Спрашивается, зачем? Если ваши подданные не умеют читать на своем родном языке, то как они смогут одолеть наш иврит?!
– Это все, конечно, хорошо, – осторожно начал я, но тут же спохватился и торопливо поправился: – То есть в смысле, наоборот, плохо, и даже очень плохо, я всей душой сочувствую вам, но мне все-таки не совсем понятно, почему ты так расстроился моей отставкой? – полюбопытствовал я.