— Бери, — легко сказала Тамара. — Все бери.
— Но, ты понимаешь, есть риск, может и не получиться… — Он как будто сомневался, следует ли пускаться в эту авантюру, но Тамара чувствовала, что глаз его ожил, и он думал уже вперед — куда везти, как передавать картины, и дальше, дальше….
— Может. Но ведь тебя могут и посадить.
Наготы не прикрыв — ее уже не существовало, — полезли за картинами. Все три торопливо сняли со стены, завернули в простыни, потом оделись.
— Ты уж меня извини, Томочка, но дело-то спешное. Я сейчас схвачу такси, отвезу картины к тетке, портной этот завтра часов в десять обещал к ней прийти. Чтобы все было у нее к тому времени. Я оставлю Робика до утра.
Дальше события понеслись со скоростью сверхъестественной.
Через три дня вместо обещанного ареста Марлен был вызван в районное отделение КГБ, где ему вручили постановление о лишении гражданства и разрешение на выезд со всем семейством в трехдневный срок. В следующую субботу он не пришел на всегдашнее свидание к Тамаре. Забежал в пятницу утром. Привел Робика на поводке. Сообщил, что завтра они улетают в Вену.
— Я твой должник до конца жизни, — сказал Марлен. — Ты лучшее, что было у меня. Если все-таки надумаешь возвращаться, — он всегда говорил «возвращаться», а не «эмигрировать», — свяжешься через Илью, я тут же пришлю вызов. Оставляю тебе Робика на память.
На проводы Тамара не пошла. Оля потом рассказывала ей, какое множество народу набежало прощаться с Марленом, как ошарашены были родители Лиды, как все это было неожиданно: высылка вместо обещанного ареста. Праздник вместо похорон. И все равно это были немного похороны.
— Но ты ведь никуда не уедешь, правда? Или, ты думаешь, в конце концов все евреи из России уедут? — Оля заглядывала в Тамарино остановившееся лицо.
— Нет. Что касается меня, я — нет. Даже если все уедут. Можешь быть уверена.
Так в самом конце восемьдесят первого года Марлен уехал. В ноябре восемьдесят второго года умер Брежнев. Большого начальника, любителя живописи и друга бровастого орденоносца, сняли с министерской должности, открыли дело о каких-то бешеных хищениях, об использовании служебного положения в корыстных целях. Портной быстро съехал с предоставленной ему квартиры и исчез. Так в плохих романах исчезают служебные персонажи, введенные, чтобы двинуть неумело построенное действие. Имущество бывшего начальника конфисковали, а сам он застрелился из двуствольного «гастин-раннета». А может, свои же пристрелили, чтобы закрыть дело, из которого могло произойти много лишних неприятностей.