И все же высока была вероятность моей победы, если бы не их замыкающий, если бы я не устал. Грудь помнила холод лезвий трех гитачи, проникающих сквозь прорехи в хирше, а разум продолжал холодно отмечать наличие яда, на лезвиях, ввиду мгновенного онемения краев ран. И судя по противникам, это был фатташи. Дальше сквозь круги боли – воздетые руки плетуна, грохот камней, и забытье, пришедшее следом.
Дав отдохнуть телу во время воспоминаний о своей знаменательный кончине, я снова продолжил попытки обрести подвижность – получалось из рук вон плохо. Тело было каким-то чужим, непослушным. Но после некоторых усилий мне удалось повернуть голову на бок. Когда успокоились хороводы темных кругов под веками, и мир перестал ускользать, я открыл глаза.
Меньше всего я ожидал увидеть картину, представшую перед восстановившимся зрением. Сначала мне даже подумалось, что я сплю, настолько нереально все выглядело. Но видение и не думало пропадать, мало того, оно положило руку под щеку и засопело себе дальше.
На расстоянии вытянутой руки от моего ложа в маленьком кресле устроилась странная белокожая девушка, почти девочка. Сначала я принял ее за элуэйа, но быстро понял, что черты ее лица были скорее человеческими, чем принадлежали нашим светлым родичам. Да и поразительно белый цвет волос, вместе с кожей, спорившей с белизной горных пиков, полностью опровергал сходство. Это, действительно была человечка, но такой экзотической внешности я ни разу не встречал. Может полукровка? Спохватившись, взглянул на ауру и присвистнул – ничего подобного в жизни не видел! Льйи Тайги девушки была совершенно не похожа ни на один из видов населяющих Айрос, белоснежная, как и оболочка хозяйки, она, тем не менее, отливала всеми возможными цветами и оттенками. Сосредоточиться на каком-то одном не представлялось возможным, и я вернул обычное зрение, краем глаза отметив щупы, идущие от человечки ко мне. Судя по их виду – они носили восстанавливающую и питательную функцию.
Вот и таинственный целитель. Уж не ее ли голос я слышал в преддверье Пределов? Погрузившись в изучение ауры, я не сразу заметил, что одета она была в синий шарсай из безумно дорогой ткани, но очень простого покроя. Из бокового разреза торчала острая коленка, подложенной под себя ноги. Наручи были только на запястьях, без перехода на кисти, и я машинально сместил взгляд снова на лицо. Бывшее еще секунду назад безмятежное выражение сменилось каким-то отрешенно растерянным. Девушка нахмурилась, заметалась во сне. Горькие складки залегли в уголках рта, с губ сорвался тяжелый выдох-стон. И тут из-за ее спины на плечо выполз кагарш, рукоклешнями перебирая синий мех на туловище над глазами.