— А как такое могло случиться? Почему ты — не такая?
— Мы из разных семей, мы принадлежим разным культурам, мы из разных социальных кругов, — принялась объяснять Роза.
— Ты недовольна своей семьей, своими родителями. Тебя неправильно воспитали. У тебя было тяжелое детство, с юных лет ты боролась за существование. Жизнь была к тебе жестока. Ты никогда не чувствовала себя в безопасности. Ты недополучала еды, тепла, ласки, — тихо проговорил Мэтью.
— Нет. У меня хорошая семья и любящие родители. Дома я всегда чувствовала себя в безопасности. Мне давали все необходимое, — произнесла пристыженная Роза.
— Тебе сколько лет?
— Двадцать шесть.
— Твои родители поддерживают тебя?
— Да.
— Но вы небогаты, и поэтому ты чувствуешь себя несправедливо обделенной, — подытожил Мэтью.
— Ты считаешь, что я настолько жадна до денег? — возмутилась Роза.
— Разве имеет значение, что считаю я? Важно только то, что важно для тебя, Роза. Вот ответь мне. Ты жадна до денег?
— Нет, конечно.
— Тогда не вижу проблемы, — развел руками Мэтью.
— Проблема в том, что я безработная. И стала такой из-за тебя. Или ты думаешь, я должна кротко снести это? — с новой силой вознегодовала Роза.
— Ты считаешь, что не должна сносить это безропотно? Тогда борись.
— Как?
— Про суд мы уже говорили, — напомнил ей Мэтью.
— Да продав один лишь свой швейцарский хронометр, ты сможешь заплатить за мое четвертование, — заявила девушка, указывая на его часы.
— И вновь мы возвращаемся к вопросу денег, — лениво констатировал Мэтыо и с откровенной насмешкой уставился на нее.
— Что смешного? — спросила, нахмурившись, Роза.
— Ты смешная, — откровенно ответил мужчина. — Ты очень забавно мечешься в своей крохотной клетушке, — сказал он, легонько постучав пальцем по ее лбу. — Ты считаешь меня монстром, но пришла ко мне для разговора по душам. О чем ты думала? Ты обвиняешь меня в подлости — и при этом хочешь заручиться моей поддержкой. Считаешь меня аморальным недочеловеком, однако же оскорбляешься всякий раз, когда я высказываю свое мнение о тебе. Объясни, как такую высоконравственную особу, как ты, может покоробить взгляд подонка вроде меня? — загнал ее в тупик Мэтью.
Девушка ошарашено захлопала глазами. Ее вдруг осенило. Сознание, затуманенное двумя порциями лучшего виски Джеми, казалось ватным, но вопреки этому она могла поклясться, что более светлой мысли ей в голову еще никогда не приходило. Однако эта мысль пришла к ней как бы извне. Зато казалась необыкновенно ясной.
— Мэтью... — осторожно проговорила она, словно боясь потерять тонкую связь, вдруг возникшую между ними.