— Надо же, как самокритично! — скептически проговорила Роза, оставаясь в его уютных объятиях.
— Кто ты, Роза Холл? — прямо спросил он женщину.
— Я такая, какой была всегда. Я не обманывала и не притворялась, если не считать роли твоей невесты, которую ты сам мне навязал, — тихо ответила Роза.
— Ты позволила мне заблуждаться. А ведь этого легко было избежать, скажи ты мне в первый же день, что у тебя есть сестра-близнец, — упрекнул ее Мэтью.
— Ты сам обманываешь себя. Если бы я сказала тебе про сестру в тот момент, когда даже толком не понимала, в чем именно меня подозревают, ты сказал бы, что я все выдумываю, желая скрыть свое прошлое. Ты даже теперь не хочешь верить, что до тебя у меня не было мужчин, хотя знаешь это доподлинно. Тебе проще подозревать человека в проступках, лжи и прегрешениях, чем поверить в его доброе отношение, сочувствие и дружескую поддержку, — выговорила ему Роза.
— Уж не собираешься ли ты мне сочувствовать? — ехидно осведомился Мэтью.
— Не волнуйся. Больше я не совершу такой глупости. Сочувствовать такому человеку, как ты, — бесполезная трата душевных сил. Помочь тебе невозможно. Ты до такой степени несамокритичен, настолько самовлюблен, что вряд ли дозреешь до позитивной внутренней работы.
— К черту самокритику! С меня хватит тех помоев, которые на меня регулярно выливает мой папаша. Если бы я стал всерьез прислушиваться к таким добрячкам, как он, то давно бы стал мнительным ипохондриком. Избавь! — резко проговорил Мэтью. — Каждый выживает, как может. И самокритичность — определенно не мой путь.
— А как прикажешь выживать человеку, который вынужден пребывать рядом с тобой?
— Я не понимаю, по какой причине ты вообще так расстроилась. Мы выяснили, что я ошибся, выяснили, почему так произошло. Забудь. Живи дальше. Наслаждайся жизнью. Если тебе станет от этого легче, то я попрошу прощения за то, что ненароком травмировал твою тонкую романтическую душу. Если бы я знал, что ты такой птенец, то соблазнял бы тебя другими способами. Но и так, согласись, получилось неплохо, — небрежно проговорил он.
— Боже! Какой ты все-таки черствый человек. Безусловно, ты разбираешься в людях. Но откуда в тебе столько презрения? Даже твои извинения звучат как издевательство. А уж когда ты откровенно насмехаешься, это подобно кощунству! — вознегодовала Роза.
—И как такой мерзавец мог спасти тебя? — игриво спросил ее Мэтью.
— Ума не приложу! — призналась она: — Во мне все же теплится надежда, что ты только притворяешься циником. Я хочу узнать тебя настоящего, — взволнованно произнесла Роза, заглядывая в темные глаза Мэтью.