А пластина в замке… Или он возит её с собой, как Роналд? Сейчас, кстати, и проверим. Если он решил, что я сбежала, то первым делом отыщет её.
— Зелёноглазка! — этот рык перебудил весь дом.
Забегали заспанные слуги, заметались факелы.
И все пробегают мимо стола, под которым, защищённая длинной свисающей плотной скатертью притаилась я. Проверяют запоры, окна, кухню, через которую тоже можно выйти на улицу, на задворки богатых особняков, на месте ли ключи, но не ищут в парадных комнатах.
— Шкуру со всех спущу, если она сбежала! — бесновался хозяин. Кажется, весь хмель прошёл. — Почтового голубя мне! Ты и ты — бегом за стражей. Опишите приметы, пусть зорко проверяют всех на улицах и особенно у ворот. Прочесать все сады и парки, поставить на уши солдат. Пусть капитан Мандера пошевелится, но найдёт кеварийку! Живую и невредимую. Бить не смейте, чтобы ни царапинки!
Что ж, теперь по крайней мере я знаю порядок его действий. Только голубь для кого: для сеньора Мигеля или для сеньоры Джованны? Уверена, норн предпочтёт нанять мага-охотника, который меня знает.
Потом всё стихло. Наверное, все разбежались выполнять поручения.
А потом я услышала удивлённый голос хозяина:
— Что ты говоришь, Мигель? Не покидала дома. Где? В столовой???
Значит, пластина в замке, не покидала хранилища. Это хорошо. Но плохо другое — с магом связываются не посредством голубиной почты. Видимо, через какой-то зачарованный предмет.
Этим предметом оказался шар, во всяком случае, именно его держал в руках хозяин, когда, наклонившись, резко откинул угол скатерти.
Я зажмурилась, приготовившись к удару, но на меня обрушились лишь словесные.
— Что ты тут делаешь? — медленно, делая паузы между словами, спросил норн.
Я молчала, придумывая достоверную ложь.
— Разве ты не слышала, что я тебя звал?
— Я… я пряталась от сеньора Шоанеза, — сказала первое, что пришло в голову. — А потом заснула.
— И так крепко спала, что проснулась только теперь? — ехидно поинтересовался хозяин, схватил за руку и выволок из-под стола. Шар сунул во внутренний карман — значит, всегда носит с собой.
Не зная, что ответить, и так получалось неубедительно, я предпочла не усугублять свою вину.
— Зелёноглазка, — голос норна был ядовито-сладок, — я тебе что говорил про ложь?
Я низко опустила голову. Что толку отпираться, если всё очевидно? Теперь нужно придумать причину, по которой солгала.
Схватив меня за подбородок, хозяин заставил посмотреть себе в глаза. Вторая рука расстегнула пряжку ремня. Зачем — я догадывалась. Для воспитательных целей лживой торхи.