Себастьян минут пять оправдывался, утверждал, что его не так поняли, молил о прощении, а потом позорно сбежал с бала.
— Похоже, некоторые не заслуживают полученного диплома, — заметил герцог, подавая руку Заре. — Я прослежу за тем, чтобы его отправили в провинцию. Ничего, наберется ума, ему же на пользу пойдет.
Девушка пожала плечами: ей было глубоко безразлично, что станет с Себастьяном д'Азаном — и закружилась в танце с Советником. Первая пара королевства… А, что, так оно и есть, завидуйте, юные магини!
— Ну, и зачем ты это сделала? — в тишине спящего предрассветного дома вопрос прозвучал особенно грозно.
Зара, уставшая и сонная, удивленно взглянула на отца: неужели не мог подождать до утра, обязательно портить такой вечер? Издевается он, что ли?
Девушка вздрогнула и поморщилась от покалывания в затылке: в этот раз Рандрин был не аккуратен и без лишних слов взломал установленную ей на всякий случай защиту первой степени. Глаза его, казалось, немного потеплевшие во время выпускного бала, теперь снова стремительно темнели, в них появилось какое-то жесткое выражение, будто она была обвиняемой, а он — следователем.
— Значит, тебе можно было испортить мне настроение, а мне нельзя задать тебе пару вопросов? — Рэнальд распахнул перед ней дверь своего кабинета. — Прошу!
— Отец, я хочу спать! — взмолилась Зара, отчаянно пытаясь избавиться от чужого присутствия в своей голове. — И прекрати это, слышишь, я не преступница!
— Ты же не желаешь говорить правду, мне не остается ничего другого, как узнать ее самому. В глаза мне посмотри.
Девушка демонстративно отвернулась и, покусывая губы от боли, поставила блок. Приложив ладонь к пульсирующим мигренью вискам, она решительно зашагала в сторону спальни.
— Зара, вернись, мы еще не закончили! — остановил ее сердитый окрик отца. — Учти, если я захочу, то найду брешь в твоей защите, но это будет еще больнее, чем тебе было сейчас. А ведь могла бы обойтись и без этих мук, но нет, быть со мной честной и откровенной ты не желаешь!
— Хорошо, мы поговорим, — сдалась Зара, покорно вернувшись в кабинет. — Только, прошу, не кричи на меня и не пользуйся колдовством!
Герцог хмыкнул и занял место за письменным столом — точно, как на допросе. Остается только достать перо и бумагу и заставить ее написать чистосердечное признание.
— Итак, — он размял костяшки пальцев, — что здесь делала эта женщина? Кого демона тебе потребовалось притащить ее сюда? Ради шантажа? Решила еще и мать деньгами облагодетельствовать?
— Нет, — в душе девушки закипала обида. Собственный отец подозревает ее в коварстве! — Я ее пять лет не видела, а тут выпускной…