– Вот оно что!.. – протянул изумленный Артем.
Он впервые видел живого айна. Мертвых ему, впрочем, тоже видеть не доводилось. Зато наслышан о них Артем был предостаточно. Он даже чуть не ли дословно запомнил цитату из какой-то очень древней хроники: «По природе айны храбры и свирепы и очень хорошо стреляют, постоянно держат свои стрелы в волосах, бегают так быстро, как бы летают, умеют напускать осеннюю мглу и творить осенние туманы»[17].
Эта цитата так прочно засела в башке Артема из-за того, что она поразительно совпадала с высказываниями об айнах всяких разных самураев, в первую очередь тех, которые обитали в пограничных северных провинциях. Эти самураи сильно ненавидели эдзо, они же айны, эмиси, эбису, по мнению японцев, дикарей и варваров, и так же сильно уважали. Айны отвечали самураям никак не меньшей ненавистью, а то даже и большей. Поводов для ненависти у айнов было все-таки поболее. Это ведь не они завоевывали, это их завоевывали, оттесняя все дальше и дальше с исконных земель.
Вдобавок, по словам бабули-соотечественницы, этот айн – ватари-эдзо, то бишь родом из страны Ватари, с острова Хоккайдо, который полностью находится в их власти. Если айны из страны Муцу-Эдзо, с северо-востока Хонсю, не только воюют с японцами, но и торгуют с ними, даже смешиваются в браках, то ватари-эдзо отличает воинственность и непримиримость. Они исповедуют принцип «Хороший самурай – мертвый самурай».
Артем как-то вдруг стал склоняться к тому, что права старушка-бабушка. И впрямь, безопаснее будет резануть по горлу или на худой конец по веревочке и отправить этого товарища назад, в лужу, живого или не совсем.
– Ты и вправду айн? – спросил Артем человека, висящего на веревке.
– Да, я – айн.
Ага, все же говорить он умеет, причем по-японски, впрочем, как и многие из айнов. Значит, до этого молчал, потому как не хотел разговаривать с послом ненавистной Ямато?
– Что будем делать, айн? Твое слово. Только очень короткое слово.
– Моя жизнь, – сказал айн, и в полумраке блеснули яблоки глаз, нацеленных на Артема. – Оставишь в живых, буду твоим вассалом, буду служить тебе год от этого дня. Потом уйду. Моя кровь будет литься за тебя, самурай. Клянусь богом Окикуруми, прародителем рода Онки, духами моей земли и священными водами наших рек.
Артем не мог не признать, что сказано коротко и ясно.
– Не слушай его, он зверь! – гнула свое женщина. – Зверь всегда врет, когда хочет сбежать. Он настоящий зверь, и держали его здесь для боя со зверем, с тигром.
В данный исторический момент Артем был далек от гуманистических идей ровно настолько же, насколько и от Руси-матушки. Сейчас ему следовало считаться только с одним – с целью. Цель ясна и понятна – освободить всех своих и смыться отсюда. Исходя именно из этого, напарник ему не помешает. Тем более ловкий и сильный дикарь, которого тут держат – если он правильно понял женщину – для гладиаторских забав с тигром. Хлюпика и хиляка не оставили бы для эдаких-то игрищ, приспособили бы к чему попроще. К тому же у айна должен быть изрядный зуб на пиратов, хотя бы за вонючую яму. Вот когда они отсюда выберутся, можно будет и разойтись с варваром путями-дорожками, сейчас же есть смысл рискнуть, понадеявшись на его клятву. Решено.