– Да,- ответил макак,- выбирать не приходится. Окажется внутри зло, мы, обезьяны, принимаем его на себя. Принимаем все целиком. Прошу вас, не убивайте меня. Я никчемная обезьяна с дурными привычками, но нельзя сказать, что они по-своему не идут вам на пользу.
– И что же плохого было в моем имени? – поинтересовалась Мидзуки.
– Мне бы не хотелось говорить об этом при вас,- ответил макак.
– Говори, чего уж,- стояла на своем Мидзуки.- Скажешь все как есть – тогда я тебя прощу. Попрошу за тебя у присутствующих здесь господ, чтобы они тебя ради меня простили.
– Что, правда?
– Вы простите этого макака, если он все честно мне расскажет? – обратилась Мидзуки к начальнику отдела Сакаки.- Похоже, он не злодей. К тому же поплатился за свое. Сделайте ему последнее внушение и отвезите куда-нибудь в горы Такао, а там отпустите на все четыре стороны. Тогда он больше плохих дел и не наделает. Как считаете?
– Если вы не против, я не возражаю,- сказал начальник отдела Сакаки. Затем рявкнул обезьяне: – Дай слово, что в Токио больше ни ногой?
– Даю, начальник. В Токио я никогда не вернусь. И хлопот вам впредь не доставлю. По канализации слоняться больше не буду. Я ведь уже не молод. Похоже, это хороший шанс изменить жизнь,- пообещал макак с покорностью на морде.
– На всякий случай поставим ему на хвост клеймо – для быстрого распознавания,- предложил Сакурада.- Сдается мне, где-то у нас был клейматор для строительных работ с эмблемой района Синагава.
– Только не это,- со слезами взмолился макак.- Увидят сородичи у меня на хвосте странные знаки, напугаются и не примут в стаю. Я вам все честно расскажу, без утайки, только умоляю – не надо клейма.
– Ладно, с клеймом пока воздержимся,- веско произнес начальник отдела.- А то за эмблему района на хвосте впоследствии можно и ответить.
– Как скажете,- не без сожаления ответил Сакурада.
– Итак, что же плохого было в моем имени? – пристально глядя в красные обезьяньи глазки, спросила Мидзуки.
– Если я скажу, вы можете обидеться.
– Мне все равно. Говори.
Макак озабоченно задумался. Морщины на лбу стали глубже.
– Но может, вам не слушать?
– Давай. Я хочу знать правду.
– Понятно,- вздохнул макак.- Расскажу все как есть… Ваша мать вас не любит. С самого детства и по сей день она вас не любила. Почему – не знаю. Но это так. Старшая сестра тоже. Она никогда вас не любила. И мать отправила вас учиться в Иокогаму, скажем так, чтобы от вас избавиться. Они с вашей сестрой хотели сплавить вас как можно дальше с глаз долой. Ваш отец – человек неплохой, но, к сожалению, слабохарактерный. Поэтому он не сумел вас защитить. Потому-то с самого детства вы не видели ни от кого изобилия любви. Вы должны были отчасти об этом догадываться. Но неумышленно делали вид, что не понимаете. Вы отстранились от этой правды, задвинули ее в сумрак вашей души, в самую глубину, закрыли крышку и жили, стараясь не думать о горечи, не видеть неприятности. Жили, сдерживая эмоции. Эта броня приросла к вам, не так ли? Поэтому вы утратили возможность любить кого-либо всерьез, безоговорочно и от всего сердца.