— Держи ее, — коротко бросил Мирослав и помчался к распростертому телу Агильяра.
Испанец несколько раз пытался приподняться, но со стоном падал на песок. Его правая нога подворачивалась, отказываясь держать тяжелое тело. Он виновато улыбнулся подбегающему воину и попытался что-то сказать, но тому было не до разговоров. Тренированным ухом следопыта он различал топот десятков голых пяток. Судя по всему, здесь они будут минуты через три или две. Эх… Мирослав вдохнул в легкие побольше воздуха, нагнулся и снова водрузил тело на плечо.
Ромка боролся со стихией и проигрывал. Каждая новая волна оттаскивала лодку все дальше от берега, волоча за собой и вцепившегося в нее юношу. Сначала воды было по колено, потом по пояс, и вот уже она доходила до груди. То зарываясь в обкатанную прибоем гальку, то скользя на раковинах огромных моллюсков, его ноги все больше теряли сцепление с дном.
Сквозь плеск Ромка услышал воинственные крики. Обернувшись, он чуть не выпустил из рук скользкий борт. По берегу, сгибаясь под тяжестью тела, мчался Мирослав, а позади, как горох из стручка, сыпались на пляж туземцы.
Пять, десять, двенадцать…
Одетые только в бусы, без боевой раскраски, стертой на ночь, они смотрелись еще страшнее и воинственнее, чем при встрече в лесу. Один притормозил, размахнулся, застыв на мгновение, и отправил в полет короткое копье. Кривоватое древко, крутясь и вихляя, взмыло по пологой траектории и на излете нацелилось обсидиановым жалом прямо между лопаток убегающего Мирослава. Ромка закричал, но его крик потонул в реве прибоя и воплях преследователей.
Воин, словно почувствовав опасность, прибавил ходу. Копье взрыхлило песок чуть позади, едва не ужалив его в пятку. Второе на излете ткнуло монаха в бок. Туповатый наконечник не смог пробить несколько слоев перьев, но удар получился довольно чувствительный. Мирослав качнулся вперед, но смог поймать равновесие и рывком преодолел последние сажени, отделявшие его от лодки.
Войдя в воду по грудь, он с кряхтением перевалил де Агильяра через борт и вцепился в тростниковые стебли, помогая Ромке удерживать лодку, рвущуюся из рук.
— Прыгай. — Он подтолкнул юношу под зад и буквально перекинул его через борт.
Ромка упал на костистого монаха, проскользнул вперед и ударился головой о скамейку, закрепленную между бортами. Из глаз посыпались искры, хлынули слезы.
Воин развернулся обратно к берегу и побежал, раздвигая грудью темную воду. Преследователи увидели его маневр и бросились по берегу наперерез. В воздух взлетели несколько копий.
Инстинкт пригибал голову мужчины ниже к воде, но разум говорил, что прицелиться в таком мраке трудно, и он не сбавлял хода. С каждой секундой вода отступала, бежать становилось все легче. Скинуть бы еще промокшую, хлопающую по бедрам повязку, но нет времени.