Но очевидно, Гавила ошибался.
Рассказ медиума отчасти опровергал его теорию.
Гомосексуальность Джозефа была связана с фобиями его матери.
Наверняка она знала о наклонностях сына, но при этом хранила молчание.
Тогда почему он убивал своих партнеров?
— Мне не разрешали даже приглашать подруг…
Все повернулись в сторону Лары Рокфорд. Молодая женщина, дрожавшими руками сжимая сигарету, говорила, опустив глаза.
— Ведь это ваша мать приглашала сюда этих юношей, — заметил Горан.
— Да, и платила им, — подтвердила женщина. Слезы катились из единственного целого глаза, превращая лицо в еще более гротескную маску. — Мать ненавидела меня.
— Почему? — не унимался Горан.
— Потому что я — женщина.
— Мне жаль… — снова повторила Никла.
— Молчи! — крикнула Лара в адрес брата.
— Мне очень жаль, сестренка…
— Молчи! — вскочив на ноги, яростно выкрикнула женщина. Ее подбородок трясся от волнения. — Вы не можете себе представить. Вы не знаете, что значит оглядываться и наталкиваться на эти глаза за спиной. Взгляд, который преследует тебя повсюду, и тебе известно, что он означает. Хотя ты вовсе не хочешь мириться с этим, поскольку тебе претит сама мысль. Думаю, что он пытался понять… потому что его тянуло ко мне.
Мила держала за руку Никлу, продолжавшую пребывать в состоянии транса: монахиню колотила сильнейшая дрожь.
— Именно по этой причине вы покинули дом, не так ли? — Горан пристально посмотрел на Лару Рокфорд с твердым намерением любой ценой получить от нее ответ. — А он как раз в то время начал убивать…
— Да, думаю, что все так и было.
— Затем, пять лет назад, вы вернулись…
Лара рассмеялась:
— Я ничего не знала. Он обманул меня, сказав, что чувствует себя одиноким и покинутым всеми. Что я его сестра и он любит меня, поэтому мы должны помириться. Что все остальное было просто моими навязчивыми идеями. Я поверила ему. Когда я приехала сюда, первые дни он вел себя вполне нормально: был нежен и ласков, уделял мне много внимания. Он был совсем не похож на того Джозефа, которого я знала с детства. До тех пор…
Женщина снова рассмеялась. И этот смех лучше всяких слов передал всю ее внезапную ярость.
— Значит, это не автокатастрофа довела вас до такого состояния… — высказал свое предположение Горан.
Лара покачала головой:
— Так он наконец обрел уверенность в том, что я больше никогда не покину его.
Все присутствующие почувствовали безмерную жалость к этой молодой женщине, бывшей пленницей не столько этого дома, сколько собственной изуродованной внешности.
— Прошу прощения, — сказала затем Лара и заковыляла к двери, подволакивая поврежденную ногу.