Но и это не помогало.
Однажды он проснулся часа в четыре утра. Ему снился сон, но он не смог его вспомнить. Но не это было причиной его пробуждения. Он уселся на кровати, пытаясь понять, что это было.
В доме стояла непривычная тишина.
И Джозеф все понял. Он встал, надел брюки, свитер с высоким горлом и свою зеленую куртку Barbour. Затем он вышел из спальни и прошел мимо закрытой двери комнаты матери. Спустился по внушительным мраморным ступеням и через несколько минут оказался на улице.
Пройдя по длинной аллее поместья, он подошел к воротам его восточного крыла, которыми обычно пользовались поставщики и прислуга. Для него это была граница мира. В детстве во время своих вылазок они вместе с Ларой много раз пробирались сюда. Несмотря на то что сестра была намного моложе, она, демонстрируя завидную храбрость, выражала неизменное желание выйти наружу. Но Джозеф всегда отступал. Почти год назад Лара покинула дом. После того как девушка нашла в себе силы переступить эту границу, о ней больше не было никаких вестей. Ему очень не хватало ее.
В то холодное ноябрьское утро Джозеф несколько минут простоял неподвижно перед воротами. Затем он стал карабкаться наверх, чтобы перелезть через них. Когда его ноги коснулись земли, его охватило новое чувство: грудь Джозефа распирало от щекотки, распространявшейся по всему телу. Он впервые ощутил, что такое восторг.
И он пустился в путь по асфальтированной дороге.
Утренняя заря заявила о себе слабыми проблесками на горизонте. Окружавшая молодого человека природа была настолько похожа на природу его поместья, что на мгновение Джозефу показалось, что он на самом деле и не покидал тех мест и что ворота были всего лишь иллюзией, потому что целое мироздание начиналось и заканчивалось здесь, и всякий раз, когда он переступал эту грань, все начиналось снова, оставаясь всегда похожим на самое себя, и так — бесконечно.
Нескончаемая цепь абсолютно идентичных параллельных миров. Рано или поздно прямо перед ним на тропе возникнет его дом, и он снова убедится в том, что все это только обман.
Но этого не произошло. И постепенно, уходя все дальше и дальше, Джозеф осознавал, что смог преодолеть этот барьер.
Кругом — ни души. На горизонте не видно ни машин, ни домов. Звук его шагов по асфальту был единственным человеческим следом среди пения птиц, возвещавших о начале нового дня. Ни единого дуновения ветра, что колышет деревья. Казалось, они пристально следили за его передвижением, словно он был чужаком. Джозефу так хотелось поприветствовать их. Леденящий воздух имел привкус. Привкус инея, сухой листвы и зеленой травы.