Нам принесли напитки, приняли заказ, и официантка ушла.
— Ну вот, Коул, — начала я, но он перебил:
— Что с тобой случилось?
— А?
— С шеей. — Он показал взглядом на наклейку.
Я про нее совсем забыла, автоматически подняла руку, будто хотела прикрыть. Вайль толкнул меня ногой под столом.
— Ах, это! — Я заулыбалась, потому что именно так поступила бы Люсиль. — Приложилась щипцами для завивки. Ожог второй степени.
Коул кивнул, вполне приняв ответ.
— Прости, перебил. Так что ты говорила?
— О'кей. Мы уже некоторое время разрабатываем Ассана и знаем, что он — большая шишка в террористической группе, которая называет себя «Сыны Рая». Мы знаем, что он делал пластические операции разыскиваемым. Знаем, что у него есть новый партнер и план акции, которая может угрожать всей стране, если не всему миру. У нас есть основания полагать, что важные документы этого плана находятся у него в доме.
Коул недоверчиво присвистнул.
— И ты думаешь, что я могу их для вас достать?
Вайль наклонился вперед:
— Возможно. Мы думаем, что вы сможете как минимум снабдить нас информацией. В конце концов, у вас же есть контакт в доме?
Коул сцепил руки, завертел большими пальцами, перерабатывая услышанное.
— Вряд ли Аманда что-нибудь знает о тайной жизни своего мужа. Тогда бы она меня не нанимала.
— Нам нужен доступ в ее дом, особенно в кабинет ее мужа, — сказала я, преодолевая неприятное ощущение от того, что приходится давить. — Но мы не хотим ее спугнуть. Неизвестно, на чьей стороне она окажется, если узнает правду. От тебя нам нужно одно: убеди ее, что для твоего дальнейшего расследования ты со своим напарником должен видеть содержимое его стола, компьютера и сейфа.
— С моим напарником?
Я кивнула:.
— Напарником буду я.
Принесли еду, Коул начал разделывать лазанью. Мы с Вайлем переглянулись.
— Что тебе не так? — спросила я.
— У тебя уже есть напарник.
Вайль чуть меня подтолкнул.
— Если не возражаете, — сказал он, — я пойду помою руки.
Я его выпустила из кабинки. Коул не уставился сердито ему в спину, но было у меня такое чувство, что ему этого очень хотелось.
— Коул, — сказала я, снова садясь. — Наш вчерашний поцелуй — это у меня самое за последние сто лет близкое к… к отношениям.
— Ты говоришь так, будто «отношения» — это очень плохо.
Да черт бы его побрал! Мы всего лишь обменялись слюной, и вот он уже считает, что заслужил объяснений. Хуже того: я с ним согласна.
Я сделала глубокий вдох. Его руки лежали на столе, устав гонять большие пальцы по кругу. Я накрыла их ладонями.
— Коул…
И я замолчала — должна была замолчать. Потому что воспоминания рванулись из камер, где я держала их под замком. Голоса. Крики. Кровь — моя в том числе. Волна черной ненависти, чуть не смывшая меня целиком. Этого никак было не передать словами. И я никак не хочу тащить кого-то другого в тот ад, куда до сих пор проваливаюсь в кошмарах. Я набросала Коулу лишь эскиз, зная, что картину он себе даже вообразить не сможет.