Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала с тоской бабулю Мэй. Когда ушла мама… ну, если честно, я даже какое-то испытала облегчение. Но смерть ее мамы все еще ощущается потерей, хотя три года прошло. Иногда мне так хочется ее увидеть, что это больно почти физически. Вот сейчас мне только ее поддержка и могла помочь, потому что черт меня побери, если у меня голова не пошла кругом.
Я смотрела, как Вайль глядит на идущую к нам Лилиану — и даже представить себе не могла, что он чувствует. Зато точно знаю, что чувствовала я: мир начал вращаться в другую сторону.
— Твоя… покойная жена? — спросила я шепотом.
Вайль кивнул — слегка дернул головой.
— Она умерла, потом убила меня. Эрго… моя покойная жена.
У меня в голове загудела какая-то старая песенка, но помнились из нее только повторяющиеся слова: «Как странно. Как странно…»
Голос Вайля прозвучал, как у робота — запрограммированное начало разговора, без сколько-нибудь значительных деталей.
— Что бы ни случилось, Жасмин, ни за что не снимай Кирилай.
Что? А, да. Кольцо.
Абсолютно ничего не понимая, я положилась на источник, который бабуля Мэй называла моим «паучьим чувством». (Она была поклонницей комиксов «Марвел», и вся ее коллекция досталась Дэйву — везунчик!) Бабушка имела в виду мою женскую интуицию, которая даже без моих теперешних отточенных чувств, ее подкрепляющих, гудела как натянутая паутина. Ритм гудения сделался еще тревожнее, когда Вайль сказал:
— И ни при каких обстоятельствах ты не должна вытаскивать оружие.
«Скорбь», приятной тяжестью ощущавшаяся под пиджаком, снабжена некоторыми придуманными Бергманом штучками, которые на Лилиану оказали бы весьма эффектное действие. И он требует, чтобы я ее не вытаскивала? Псих!
— Вайль…
Чужой, ледяной взгляд заставил меня замолчать. Я вдруг почувствовала себя в меньшинстве.
— Это не тот случай, когда мы можем спастись применением силы, — сказал он, слегка оттаивая под моим взглядом.
— А угрозой применения силы?
У него чуть подернулись губы.
— Всякий, кто тебя видит, угрозу чувствует. Сегодня им достаточно просто будет понять, что ты опасна.
Я не была согласна. Очень мне не по душе сомневаться в преданности Вайля мне или Управлению, но вот сейчас он меня просто оглушил большой бомбой. Что он еще скрывает? И не должна ли я, упаси боже, включить его имя сразу после Марты в список подозреваемых?