— Я не ору!
— Я знаю, но можешь начать. Вскорости.
— Если ты немедленно не начнешь говорить по делу, я буду орать на жену. А виновата будешь ты.
— Шантажист.
— Излагай.
Я провела рукой по волосам — Кирилай зацепился за какую-то прядь. Пытаясь освободить его, я сказала:
— Я сегодня спихнула с крыши одну вампиршу.
— В задачу не входило, но поступок приемлемый.
— Не совсем. Скоро здесь будут копы, и они не поверят в мою невиновность, увидев пятна крови.
— Пятна крови?
— Я сперва в нее стреляла, у себя в номере. А ее гориллы увезли ее сразу, пока я еще была на крыше, так что я не смогу доказать, что мы дрались.
— У тебя удостоверение…
— …которое можно подделать. Пит, у меня нет времени выкручиваться из этой ситуации. Рассвет на носу.
— Ладно, понял. Дай мне с ними поговорить.
— Я слышала сирены, они с минуты на минуту здесь будут. А тем временем…
— Не вздумай мне петь колыбельную.
— И думать не думала. Я просто хотела, чтобы ты знал: у одного из сенаторов в нашем надзорном комитете рыльце в пушку.
— Они же политики, Жас. Профессия такая.
— Ты устал, понимаю. — Я рассказала ему о наших подозрениях, гадая, сколько до него дошло, потому что на самом деле он, может, и спит. Дэйв отлично это умел — вести ночью совершенно связный разговор, а наутро ничего не помнить, потому что это было во сне. — Пит, ты не спишь?
— Нет, Жасмин, я не сплю. По твоей вине, прошу тебя это запомнить.
— Запомню, можешь не сомневаться. И вот еще что: эту фигню с сенатором нам надо раскручивать отсюда, о'кей? Потому что, если ты начнешь совать нос и тебя уберут, мне придется потом оплачивать учебу твоих детей в колледже или еще что, так что у меня к тебе просьба: не лезь туда.
— Знаешь, на той неделе Эшли мне закидывала удочку, что хочет диссертацию делать в Йеле, так что искушение есть. Но ты не беспокойся. Потому-то я и беру на работу самых лучших.
Вау. Придется мне теперь держать марку — оставаться достойной такого замечания.
— Оставайся на линии, кто-то там уже у дверей.
Я открыла, когда еще толком постучаться не успели — стоявший за дверью коп был несколько ошеломлен такой прытью. И еще больше ошеломлен, когда я показала ему значок и дала телефон со словами:
— Это вас.
Он взял его с опаской, как взрывное устройство, и поднес дюймов этак на шесть к уху.
— Да? — сказал он.
Его напарник держался сзади, уже вытащив «глок» из кобуры, но наставив его пока что в пол.
Первый послушал немного, потом посмотрел на меня с удивлением, и я успокоилась. Когда он тихо прыснул, я аж задымилась изнутри — наверняка Пит ему рассказывал о моей привычке оставлять такой след из разбитых машин и окровавленных стен, что по нему пройдет слепая собака.