Вскоре после этих публикаций редакция журнала „Нева“, отклонившая рукопись „Соленого льда“, подала на автора в суд, полагая, что он нарушил договор, заключенный с журналом, и требуя вернуть аванс, полученный при подписании договора на рукопись. В иске к автору редакция заявила, что предоставленная к публикации рукопись меньшего объема, чем предусматривал договор, и сдана она была с опозданием.
Аванс был пропит и отдавать было нечего.
Суд состоялся в здании Городского суда на Фонтанке. Журнал представлял зам. главного редактора Кривцов.
Я работал в меру своих способностей и на том материале, который мне давала жизнь. 18 мая 1965 года получил заключение Редакционной комиссии. Рукопись отклонялась полностью и целиком. Редакция считала ее „печатание нецелесообразным“. Что-либо исправить, вычеркнуть, сократить или дописать не предлагалось. Тогда я понял, что договор мой с издательством можно считать расторгнутым. В ноябре из письма Кривцова я узнал, что издательство хочет перезаключить со мной договор на любое другое мое произведение, чтобы перекрыть аванс. Я отказался. К этому времени моя рукопись была напечатана в „Знамени“ (№ 9-10), — я считал, что договор с „Невой“ расторгнут еще в мае. Кстати, в „Знамени“ моя рукопись была опубликована с некоторыми сокращениями и без переделок. Я считал, что согласно авторскому праву, единственным основанием для истребования с меня аванса, может быть недобросовестность моя в той рукописи, которую я представлял. Меня упрекали в том, что я не описал места, в которых побывал, что не дал портреты моряков-перегонщиков, передовиков. Для того, чтобы написать эту рукопись, мне пришлось сделать очень тяжелый рейс из Ленинграда до Салехарда, на который я затратил около восьми месяцев. Мне не ясно, почему издательству потребовались портреты передовиков-перегонщиков. Я написал портрет своего друга Славы, погибшего на подлодке. И портрет Кобылкина — хорошего, чистого человека. Об этой главе было сказано, что она надумана, вываливается из общего тона и т. д. Оставлю в стороне вопрос, что понимать под понятием „портрет“. Но в любой рукописи — основным портретом является портрет того, от имени которого ведется рассказ. А люди, которые тебе встретятся впереди, не всегда соответствуют твоему творческому кредо.
После публикации рукописи в „Знамени“ я узнал, что она переведена в Москве на французский язык и вышла огромным тиражом. А наиболее спорная глава „Невезучий Альфонс“ опубликована в США в журнале „Советский Союз“, издателем которого является советское правительство.