Сабрина не издала ни звука.
– Поздоровайся с папой, Сабрина, – попросила медсестра.
– Привет, папа.
– Ты не пострадала? Они заботились о тебе? – спросил Марш, пытаясь скрыть волнение в голосе, чтобы не напугать девочку.
Ответом было молчание, и Маршу пришлось проглотить обиду. За последние несколько месяцев, с тех пор, как он привез Сабрину домой, она часто выводила его из себя своим нежеланием общаться. Он жалел, что не может увидеть ее и убедиться собственными глазами, что она невредима.
– Она в порядке. Ни единой царапины, – ответила медсестра.
Дверь открылась, и вошел доктор Франклин.
–Дядя-врач сказал, что ты ничего не видишь, – внезапно объявила Сабрина. Природное любопытство одержало верх над ее скрытностью.
Губы Марша изогнулись в некоем подобии улыбки.
– Если ты говоришь о докторе Франклине, то он прав.
– Я буду считать это комплиментом, – заметил врач.
– Том? Откуда ты взялся? Я не знал, что ты здесь, – в присутствии друга Марш даже духом воспрянул. – Я всего лишь сказал Сабрине, что ты не ошибся насчет моей слепоты.
– Это скоро пройдет, – уверил его Том.
– Сабрина, хочешь посидеть со мной? – предложил Марш, похлопав здоровой рукой по одеялу. Хотя голос дочери слегка развеял его тревогу, ему отчаянно хотелось прикоснуться к ней.
– Кейт, помоги ей влезть на кровать, – велел доктор Франклин.
– Кейт? – переспросил Марш, и у девушки дрогнуло сердце.
– Кейт хорошая. Она заботилась обо мне.
– И обо мне тоже. Спасибо, Кейт, за все, что вы для нас сделали.
– Пожалуйста, – буркнула она, усаживая Сабрину на постель.
Марш почувствовал движение рядом с собой и инстинктивно протянул руку. Он прикоснулся к теплой, гладкой коже, и по его пальцам словно искра пробежала.
Внезапно в воздухе появилось какое-то напряжение, природу которого Марш понять не мог. Сбитый с толку, он сжал чье-то запястье, но, судя по размерам, принадлежало оно не Сабрине.
Марш услышал резкий вздох, и одновременно ощутил запах жасмина. Это был тот самый аромат, который так взволновал его несколько минут назад. И снова на краю его сознания промелькнуло какое-то отдаленное воспоминание, чтобы сразу же исчезнуть.
– Папа, это рука Кейт. – Детский смех привел Марша в чувство, и он немедленно разжал пальцы.
– Простите.
– Ничего страшного, – ответила девушка горловым шепотом.
Она попятилась, стараясь не замечать удовольствия, вызванного его прикосновением и ясно говорящего о том, что Марш по-прежнему возбуждает ее, как ни один другой мужчина.
– Кстати, Марш. Я не знаю, успела ли рассказать тебе Кейт, но твоих родителей нет на ранчо. Они заграницей.