– Да, доктор, – ответила медсестра и поспешила уйти.
Секунду спустя Кейт вкатила в палату с помощью санитара еще одну больничную койку. Доктор Франклин уже исчез.
– Кейт? – неуверенно обратился к ней Марш. – Ты не возражаешь, если я буду называть тебя по имени?
– Конечно, нет, – ответила девушка, развернув чистую, накрахмаленную простыню.
– Сколько сейчас времени?
– Половина десятого. А что?
– Сабрина говорит, что проголодалась. Здесь можно найти какую-нибудь еду?
– Конечно. Как только кровать застелю, спущусь в буфет и посмотрю, что там есть. Бутерброд с ореховым маслом и стакан молока вас устроит? – спросила Кейт, тщательно заправляя края простыни под матрас.
– Да, – торопливо ответила Сабрина. – А можно, я поем в постели?
– Конечно, – сказала Кейт, надевая наволочку.
– А моя мама никогда не разрешала мне есть в постели.
– Здесь, в Кинсайде, можно, – веселым тоном заявил Марш. – Ведь, правда, Кейт?
У девушки замерло сердце при этом небрежном, но дружеском обращении.
– Это точно, – согласилась она, разгладив одеяло, радуясь, что он не может видеть ее покрасневшие щеки. – Вообще-то, здесь, в Благотворительной больнице, пациентам положено есть в постели, – добавила она, и от тихого смеха Марша ее бросило в дрожь.
– Ух, ты! Честно? – спросила Сабрина, по-видимому, подозревая, что ее разыгрывают.
– Честно, – ответила Кейт с улыбкой.
– Ты давно работаешь медсестрой, Кейт? – неожиданно поинтересовался Марш.
– Семь лет.
– И все это время в Благотворительной больнице?
– Нет. Здесь я временно, пока медсестры в отпусках. Завтра утром кончается моя последняя смена, а затем мне придется что-нибудь себе подыскать, пока в сентябре не откроется новый корпус.
– Ты будешь работать в новом корпусе?
– Да, – ответила Кейт, сама не зная, что заставило ее так разоткровенничаться. – С вашего позволения, – продолжила она, – я сейчас спущусь в буфет, а то в десять он закроется. Вам тоже что-нибудь принести?
– Спасибо, не надо.
– Скоро вернусь. – Кейт улыбнулась Сабрине и выскользнула из палаты.
Буфет на третьем этаже оказался совершенно безлюдным. Девушка попросила одну из поварих приготовить бутерброд с ореховым маслом и, дожидаясь, начала вспоминать причины своего возвращения в Кинсайд после развода.
В тот год Кинсайд оказался первым городом, куда они приехали с отцом, и Кейт по опыту знала, что не последним. Папе редко удавалось удержаться на работе дольше чем на пару месяцев. Обычно его увольняли за пьянку, за драку, или же по обеим причинам одновременно.
Они прожили здесь семь месяцев, вдвое больше обычного. Впервые в своей жизни Кейт почувствовала себя как дома и даже нашла подругу.