Минна тихо засмеялась, довольная собой. Пока она не узнает, где Эшмор спрятал Тарбери, ей нет смысла бежать. Но что, если Тарбери где-то внизу? В отличие от нее он вряд ли имел при себе шпильки, когда его захватили.
Если бы она нашла его, они смогли бы бежать отсюда в течение часа. Нет смысла размышлять над характером Эшмора. Они могут объединить усилия и спасти маму.
Эта мысль вдохновила Минну.
В коридоре было темно и прохладно. Минна затаила дыхание, когда кралась вдоль стены, трогая дверные ручки, оставляя без внимания незапертые комнаты.
Коридор выходил на большой балкон, который повторял очертания лестницы, ведущей вниз, в прихожую. Пространство заливал лунный свет, проникавший сквозь стеклянный купол двумя этажами выше, заливая скульптуру и стены холодным бледным светом. Минна прижалась спиной к стене и проскользнула в другое крыло дома, где первая же дверная ручка внушила ей надежду — не повернулась.
Механизм этого замка был смазан лучше. Понадобилось меньше минуты, чтобы открыть его.
Проскользнув внутрь, она ощутила странный запах, приторный до отвращения. Комната походила на обыкновенный кабинет, вдоль стен полки с книгами, карты в рамах, из мебели — всего несколько простых кресел, диван и письменный стол. То, что комната заперта, пробудило в ней любопытство и заставило осмотреть письменный стол. Полоска света, пробивавшаяся в щель между портьерами, осветила ручки с перьями, аккуратно сложенные на бюваре.
Минна опустилась в кожаное кресло. Перья располагались по размеру и толщине, от самых длинных до самых коротких, от самых толстых до самых тонких. Человек, который соблюдает дисциплину в таких мелочах, будет соблюдать ее и в более важных вопросах. "Любые правила, по моему усмотрению". Такой человек, подумала она, будет очень осторожен со своей перепиской.
Верхний ящик не содержал ничего интересного: несколько странных металлических инструментов; несколько листков бумаги, исписанных математическими уравнениями; тяжелая печать, напомнившая об узоре на перстне Эшмора, и газета с некрологом в память о мистере Дэвиде Шелдрейке, географе.
В нижних ящиках стола она нашла письма. Минна быстро просмотрела первую пачку. Большинство содержало льстивые просьбы о встрече с Эшмором, с пометками в углах касательно дат и существа его ответов. Во второй пачке были черновики его собственных писем, и она остановилась, заметив на одном имя Ридленда.
После двенадцати лет службы под его непосредственным надзором я считаю, что должен предостеречь вас относительно его пригодности для любого положения, требующего решений этического характера.