— Я пришел поговорить о Викторе Яновиче Кундзиньше; если не ошибаюсь, вы знакомы с ним давно, — назвав свою фамилию, но позабыв присоединить к ней место работы и звание, начал Приедитис.
Вобликов не обратил внимания на эти мелочи. Он был рад любому посетителю и любой причине, которые оправдали бы стойкое нежелание садиться за стол.
— Садитесь, молодой человек, садитесь и чувствуйте себя как дома. Но ведите себя как в гостях, а главное — не вздумайте курить, — предупредил профессор, заметив, что Приедитис положил на стол пачку сигарет. — Все интеллигентные люди давно уже расстались с этой привычкой, и рекомендую вам поступить так же. Только таким способом можно сохранить творческую потенцию до преклонного возраста… Да, мой друг Кундзиньш… Когда мы познакомились, его именовали молодым талантливым ученым. Теперь он стал известным, но о таланте его больше не говорят. Впервые за много лет вчера у нас возникла возможность поговорить по душам. И вдруг оказалось, что мы можем сказать друг другу единственное лишь: «Ах, как я рад вас видеть!» Мы отложили сердечный разговор еще на пять лет, словно бы у нас вся жизнь впереди… Хотя — если слухи оправдаются и он на самом деле станет нашим ученым секретарем — это сомнительное удовольствие придется пережить значительно раньше…
Приедитису профессор понравился сразу. В другое время он послушал бы его с удовольствием, даже попытался бы запомнить одно-другое выражение, чтобы потом пересказать товарищам, но сейчас необходимо было направить разговор в требуемое русло.
— Что вы думаете о его работе? Читали его докторскую диссертацию?
— Выдающийся практик, однако, к прискорбию, не более того… Знаете, возможность быть откровенным — единственная привилегия, предоставляемая на склоне лет. Если вдумаемся — что нового можно сказать, занимаясь теоретическим анализом зарубежных достижений в этой области прикладной науки? Но он пробыл за границей достаточно долго, чтобы увериться в коэффициенте целесообразности и развить перспективные идеи. С этим Кундзиньш справится блестяще, в этом нет сомнений. Но диссертации его я не видел.
— Разве он не просил вас быть его оппонентом?
— Пока только пригрозил. Оппозиция даже с течением лет не превращается в позицию, вам не кажется? Поэтому я и не спешу соглашаться, мне хватает здесь работы с рижским аспирантом. Вчера его опять принесло… Я охотно предложил бы вам отведать цидониевой настойки, что он вчера привез, но интеллигентные люди до обеда не пьют.
— Зато после ужина надираются порой до белых мышей — простите за затрепанный оборот.