Он начался как обычно, и ничто не указывало на то, что продолжаться он будет так бестолково. Первыми в бар заглянули те, кому лень было подниматься в свои номера между ужином и кино. Заказывали мороженое или просто присаживались за столики, чтобы провести оставшееся до сеанса время. Среди них был и эстонский академик с женой, которая неизвестно почему стремилась посмотреть именно египетскую мелодраму. Затем Мурьян увидел у стойки самого себя и своих товарищей по выпуску, услышал голос Гунты, высказавший, в форме просьбы, приказание ограничиться молочным коктейлем… «Две серии, — прикинула про себя Джозефина, — значит, наплыва гостей ждать не приходится. На всякий случай убрать несколько бутылок в сторонку и приготовиться к сдаче смены. Пораньше попаду домой и успею еще замочить постельное белье.»
Но не прошло и получаса, как из зала стали появляться зрители. Сперва поодиночке, потом, словно спасаясь от пожара, целыми группами. И кое-кто из них решил поправить испорченное в кино настроение теми средствами, какие были в баре.
— Знаешь, есть такие, — рассказывала Джозефина, — кто вместо снотворного пьет кофе. А когда хочет взбодриться — берет крепкий чай. Это правда, что мы из кофейных бобов извлекаем часть кофеина для лекарств?
Этого Мурьян не знал. Зато хорошо помнил, сколько, по расчетам Войткуса, Джозефина ежедневно клала в карман, манипулируя с дозами отпускаемого кофе. Выходило, что сэкономить можно чуть ли не полкилограмма, и без того риска, который неизбежно связан с алкогольными махинациями, потому что разбавления напитка водой не простит ни один клиент.
— После твоего кофе я тоже быстро засыпаю, — съязвил Мурьян. — Но вскоре просыпаюсь и начинаю думать — за что же платил деньги.
— Забочусь о твоем драгоценном здоровье, — ничуть не обиделась Джозефина. — Слушай дальше, если уж разговорил меня… Вчера немало всякого народа было настроено на умеренную выпивку. Может, из-за перемены погоды, уж не знаю, но только даже твой Кундзиньш заказал бутылку сухого.
— А папка была при нем, не помнишь?
— А как же! Он все время ею хвалился…
— Стой, не так быстро! Ты можешь поручиться, что видела в баре его диссертацию?
— Не только видела, но и сама в руках держала! — категорически уверила Джозефина. — Он собирался оставить ее мне в залог, когда я не могла дать ему сдачу со сторублевки. Чуть ли не силой мне навязывал и даже обиделся, когда я сказала, что его честное слово мне дороже всяких бумажек. «На эти бумажки, как вы изволили их назвать, можно купить весь ваш буфетишко и еще множество импортного питья в придачу!» — ну надулся как индюк, ей-богу. Я просто не знала, как от него избавиться. Но потом догадалась сказать, что боюсь залить его драгоценность бальзамом, тогда он взял папку обратно. Положил на стул и сел на нее, как наседка на яйца.