— Вижу. Когда ты окончательно закончишь, можешь заняться другой комнатой, которую я давно хотел разрушить. — Глаза Клинта подозрительно блеснули.
— Не смейся!
— Я не смеюсь.
— Я старалась изо всех сил.
— Не сомневаюсь.
— Вот! — Бренда с победоносным видом засунула последнее полотенце в резиновые трусы и, подняв Бекки, представила ее на обозрение.
— Что это такое? — осторожно спросил Клинт.
— Изобретательность в лучшем виде!
— Выглядит так, словно у нее там тыква. Белая, бугристая тыква.
Клинт подошел и взял дочь на руки. Плечи у него затряслись, и он расхохотался. Откинув голову Клинт смеялся от души, но Бренда обрадовалась бы больше, если бы не она явилась причиной его веселья.
Она вспомнила, что ее цель заключалась в том, чтобы заставить Клинта смеяться.
Но это еще не все.
— Это моя вина, — с трудом произнес Клинт, вытирая слезы, выступившие на глазах. — Я забыл, как ужасно впервые менять подгузник в одиночку. Однажды я даже воспользовался клейкой лентой.
— Серой такой, — со знанием дела сказала Бренда, снова удивившись, когда ее сестра успела стать знатоком мужчин. Вряд ли этому способствовал заумный Митч.
— Верно. Несколько раз нам с Бекки пришлось принимать душ. Мы ухитрялись испачкаться так, что только белки глаз были видны.
Бренда рассмеялась. Всего несколько минут назад она сомневалась, что когда-нибудь сможет смеяться. Но разве у Клинта нет дара превращать плохое в хорошее? Он даже не пытается: просто у него инстинкт находить нужное слово и жест.
Клинт протянул руку и потрепал Бренду по подбородку, словно члена своей команды, который только что выполнил опасную для жизни миссию.
— Ты молодец, — сказал он.
Это вряд ли походило на признание в любви, но даже от этой маленькой похвалы у девушки закружилась голова.
— Отправляйся удить свою рыбу. — Она протянула руки к ребенку.
— Знаешь, — с сомнением сказал Клинт, — я мог бы остаться. Не думаю, что сегодня есть клев.
— Не смей жалеть меня! — возмутилась Бренда. Что может быть хуже жалости?
— Я не жалею, но…
Но.
Короткое слово зачеркнуло все, что ему предшествовало.
— Это всего лишь непредвиденное затруднение. День пройдет хорошо.
— Конечно, — неуверенно согласился Клинт.
— Иди. Я нахожу оскорбительным, что ты считаешь меня неумелой.
— Я никогда не говорил этого.
— По глазам видно.
— Никогда не думай, что можешь угадать что-то по моим глазам, — тихо сказал он, сделав к ней шаг.
Бренда затаила дыхание. Она чувствовала, что Клинт собирается поцеловать ее.
Но этого не произошло. Свет в его глазах померк так быстро, что у нее возникло сомнение, не привиделся ли он ей.