Он прислушался, приложив ухо к двери. Судя по доносившимся из комнаты звукам — равномерному свисту хлыста и повизгиваниям Олафа — обижали там вовсе не Миру. Время от времени девушка удовлетворенно произносила что-то вроде: «Ну что, паршивец, не устал еще?», а здоровяк отвечал ей радостным мычанием. Ардиан никак не мог понять, чему он, собственно, радуется. Он живо представлял себе Миру, возвышающуюся над распластанным на огромной кровати Олафом и хлещущую его длинным хлыстом, но ничего, кроме отвращения, не испытывал. В конце концов он устал слушать однообразные выкрики Миры и невнятное бормотание ее гостя и занялся изучением чулана. Свободного места здесь едва хватало, чтобы повернуться. Коробки и пакеты, сложенные штабелями, громоздились до потолка. Ардиан расковырял дырочку в и без того протертом углу одной из коробок и просунул туда палец. Внутри оказалось какое-то стекло, холодное и гладкое на ощупь. Хачкай пересчитал коробки — их оказалось двадцать четыре штуки. Пакетов было побольше, но точное их число в темноте определить не представлялось возможным. Закончив с инвентаризацией, Ардиан сел на пол и постарался сосредоточиться на своих планах, однако как раз в этот момент характер звуков, доносившихся из комнаты, резко изменился. Теперь Мира заливисто смеялась, а Олаф издавал громкое звериное рычание. Свиста хлыста больше не было слышно, и Ардиан решил, что свою порцию плетей здоровяк на сегодня уже получил.
— Поехали! — громко воскликнула Мира и снова расхохоталась. Ее гость что-то ответил, но на этот раз Хачкай не понял ни слова. В комнате снова что-то загрохотало. Потом Ардиан понял, что шум приближается, и вновь прильнул к щели. Да так и застыл с раскрытым от изумления ртом.
По коридору двигалась удивительная пара. Мира, на которой из ее наряда остались только ботфорты и фуражка, сидела на широкой, как дверь, спине абсолютно голого Олафа, сжимая его бока сильными ногами. Сам Олаф перемещался по коридору на четвереньках, упираясь в пол здоровенными ладонями, и громко ржал, подражая лошади. Вид у него при этом был довольно смешной. Внушительное мужское достоинство торчало у него под животом, словно готовое к бою артиллерийское орудие. Когда Олаф миновал дверь чулана, направляясь в кухню, Ардиан увидел, что его задница действительно зверски исхлестана и напоминает красное седалище орангутана.
— Поворачивай! — закричала Мира, звонко хлопнув свою «лошадку» по голове. Олаф снова оглушительно заржал и сделал попытку подняться на ноги, чтобы развернуться в тесноватой кухне. Что произошло дальше, Ардиан не видел, но Олаф внезапно закричал, и в голосе его прозвучала неподдельная боль.