Затем, выбравшись из оврага, он пошел к дороге и начал долгое путешествие через ранчо Маккарти к главной магистрали, которая выведет его из холмов к пригороду Арлингтона.
Он стоял на повороте дороги, ведущей на запад, подняв большой палец, стремясь поймать машину до Лос-Анджелеса. В этот поздний час машин было немного, но и их водители, затормозив и увидев его внешний вид, косматые длинные волосы и бороду, поношенный пиджак и рваные джинсы, не останавливались.
Больше чем через час остановился старый «вольво»; его вел толстый ученик колледжа, который тоже мог щегольнуть бородой. Хи, браток, привет, браток, — он взял его, и они понеслись в сторону Лос-Анджелеса.
Этот подросток был не очень разговорчив. Под доской управления у него был магнитофон с кассетой джазовой музыки, который всю дорогу был включен на полную громкость. Он подпевал, качался, снимая руку с руля, чтобы в такт с музыкой хлопнуть себя по колену.
Когда они въехали в город, он спросил Мэлона, куда ему надо, и Мэлон ответил: Санта-Моника. Парень сказал, что он едет в Уэствуд, так что Санта-Моника ему почти по пути. Точно в час сорок пять ночи Мэлон вышел из машины в двух кварталах от своего дома.
Теперь, идя в одиночестве по пустой улице к дому, где была его квартира, он наконец перестал поражаться тому, почему она его пощадила.
Он перестал поражаться потому, что нашел наконец ответ. Как большой любитель кино, он знал, так же как это знала и Шэрон Филдс, что если она собиралась исполнить свою роль героини и преобразовать этот темный отрезок своей жизни в достаточно романтическую и благовидную историю, с которой она могла бы свыкнуться, то в этой истории должен был быть герой или хотя бы даже антигерой.
Он понял.
Он и она — не такими уж разными они были, в конце концов.
Приближаясь к цели своего путешествия, он понял, что ему придется рассмотреть еще одну проблему, встать к ней лицом к лицу, признать ее существование. Его алхимический эксперимент не сработал. Золотая пыль мечты не могла быть трансмутирована в золотые кирпичи, требовавшиеся для построения реальности, он был слишком легким, этот материал, из которого соткана мечта, он мог испариться и исчезнуть.
Для того, чтобы подвести итог всего этого, у него была заготовлена цитата, которую ему надо не забыть, когда он через день-два снова начнет делать записи в блокноте Адама Мэлона. Его рука потянулась к карману, и он почувствовал облегчение. Блокнот был на месте. Ах, да, цитата, которую ему надо записать.
«Есть две трагедии в жизни, — сказал Джордж Бернард Шоу. — Одна — это не добиться предмета своей любви. Другая — добиться его».