Вспомнив о голодухе штрафного лагеря, Хаген невольно потянулся к припрятанному в кармане куску хлеба. Вольф заметил его движение.
— Эх, пора нам в роту возвращаться. Жрать охота, — громко произнес он. Будто мысли читал.
— Тише ты, — одернул его Хаген. — Сейчас накормят тебя… русской свинцовой свининой.
Вольф махнул своей почерневшей от грязи рукой.
— Нету здесь никого. Зря только глину месим, — зло произнес он. — И замерз я к чертовой бабушке… Руки вон задубели… Сыро тут… сквозь шинель пробирает…
— Да у тебя на ладонях грязищи столько… — подначил его Отто. — Перчатки не нужны…
Вольф оглядел свои ладони.
— На свои бы посмотрел, — устало огрызнулся он. — Сколько можно ползать по этому чертову берегу?
Они прочесали всю линию обрывов метров на пятьсот вниз по реке. Никаких следов оставшихся в живых русских они не обнаружили. Отто и сам уже хотел вернуться поближе к кухне. Но внутренняя тревога продолжала еле слышно плескаться где-то в самой глубине его проголодавшегося нутра. Кто знает, может, это и было то самое шестое чувство? Как бы оно ни называлось, но эта способность сильно развилась у него на передовой. Такую же особенность Отто замечал и у других солдат.
Когда ты каждый день, каждую ночь, непрерывно балансируешь на грани между жизнью и смертью, ты невольно учишься предугадывать, предчувствовать приближение того, что грозит тебе с той стороны черты.
— Слышишь, уже и бой стих… — Вольф поднял вверх указательный палец, прислушиваясь. Действительно, над гулкой поверхностью реки раздавались только отдававшие долгим эхом редкие обрывки звонких пулеметных очередей да одиночные трескучие винтовочные выстрелы.
— Бой закончился… — твердил Вольф. — Только мы, как два идиота, шастаем по берегу в поисках шальной пули. А то еще, чего доброго, свой же дозор уложит. Они тут прочесывают еще как… Не-е, надо возвращаться. Так и доложим Писклявому, что, мол, нет никого. К правому берегу, мол, русские причалили только в мертвом виде.
Отто колебался, медленно пережевывая кусочек ржаного хлеба.
— Слышал? — вдруг встрепенулся он. Всплеск воды и треск сломанной ветки раздались совершенно отчетливо. Отто настороженно приподнял карабин.
Вольф хихикнул:
— Ну, ты даешь. Тебе от голода уже мерещиться начинает… Пошли лучше в расположение. А то каши нам ни черта не останется. Это ты-то у нас такой запасливый, хлебушек с собой носишь…
Вольф панибратски хлопнул Хагена по плечу.
— Отто, это правда, что ты в штрафном лагере был?
— Меньше будешь знать, глядишь — и до вечера доживешь… — сухо откликнулся Хаген, стряхивая руку Вольфа с плеча. — Руки мыть надо…