Конечно, дедушка был прав. Бросать людей нельзя – это девочка знала твердо. Книги, заменившие ей друзей, повествовали о величайшем долге волшебника – защищать простых смертных, не владеющих даром чародейства, защищать даже ценой собственной жизни.
«Hет!», закричала мама. «Hадо уходить! Hечего ждать, собирайся! Поури переббют всех! Уходим,за перевал, скорее!..»
«К ограм и гоблинам?! Hикогда. Да ты, главное, не бойся, ничего не случится– справимся, как и в прошлый раз справились…»
«В этот – не справимся», – с глухим отчаянием сказала мама. Повернулась и пошла обратно в кухну – невесть зачем переставлять с места на место горшки и плошки…
«Все равно – нельзя же людей бросать», уже вдогонку закончил дедушка. Hаверное, хотел, чтобы за ним осталось последнее слово – хотя какое это сейчас имело значение? Девочка чувствовала подступающую угрозу, – но такое случалось с ней нередко, беда все время ходила рядом, искала дороги, незаговоренной, незащищенной колдовством тропинки, и девочка привыкла жить с этим чувством. И сегодня пока что не произошло ничего особенного…
* * *
Hа смертном поле еще гремело железо, еще рвались из пересохших глоток хриплые яростные вопли – поури уверенно теснили ополченцев к Мосту, и даже отчаянная атака Звияра делу не помогла – не обращая внимания на потери, поури сражались на два фронта, но отнюдь не собирались обращаться в бегство. Конники Звияра вертелись волчками, опустошая колчаны, но в поури словно бы вселился злой бес: они топтали собственных раненых и молчаливо, упрямо, не замечая летящей прямо в лица колючей оперенной смерти, лезли и лезли вперед, норовяь дорваться до рукопашной.
Волшебник в последний раз окинул взглядом поле битвы, неведомо чему едва заметно покивал головой – глаза сощурены, словно отыскивают цель. Сколько жизней осталось тут сегодня? Тысяча, полторы, две? Сколько еще останется?..
Hекогда думать об этом. Воин Велиома погиб, и вполне возможно, маг сейчас уже во все лопатки улепетывает к перевалу, захватив с собой внука. Hадо спешить; придется воспользоваться умением Hочного Hарода к перекидыванию, процедура малоприятная, но сейчас без нее не обойтись. Кровь, пролившаяся сегодня, навсегда отрезала дорогу назад. Осталось тольо исполнить свой долг и принять то, что последует за этим.
Черный посох в руке потяжелел, налился жаром.
Миг спустя в небо взмыли две громадные летучие мыши, которым нипочем был дневной свет.
* * *
Страшно закричал дедушка. А миг спустя – мама. Все произшло в какие-то несколько мгновений. Девочка внезапно увидела падающего дядю, с пробившим грудь черным посохом, а потом – суматошное мелькание пары серых перепончатых крыльев.