— Ты хочешь сказать, что я заснула, пока ты работал? — Она нахмурилась.
— Почему бы и нет?
Пожав плечами, он взял с подноса флакон коричневого стекла. Не похожий на другие чернильные флаконы. На ярлыке было что-то написано незнакомыми буквами.
Когда Кролик откупорил его, Лесли показалось, что изнутри выскользнули крохотные тени.
Странно. Она сморгнула, еще раз взглянула на флакон. Пробормотала:
— Да, я и впрямь устала.
Он плеснул чернил в отдельную склянку, держа флакон так, чтобы тот со склянкой не соприкоснулся. Потом закрыл его и сменил перчатки.
Лесли села поудобнее, снова закрыла глаза.
— Я думала, будет больно.
— Это больно.
Ее спины вновь коснулись иглы, и Лесли вмиг разучилась говорить.
Когда она наблюдала со стороны за работой Кролика, жужжание машинки действовало на нее успокаивающе. Сейчас, однако, когда к нему присоединялась вибрация, Лесли была скорее возбуждена, чем расслаблена. Да, боли она не чувствовала. Но спать — это, пожалуй, слишком.
— Ты как?
Кролик снова начал протирать ей спину.
— Хорошо, — еле выговорила в истоме Лесли. Костей в ее теле как будто не осталось вовсе. — Давай дальше.
— Не сегодня.
— Могли бы сегодня и закончить.
— Нет. Понадобится еще пара сеансов.
Невозмутимый Кролик оттолкнул в сторону свое рабочее кресло. Оно отъехало с таким скрежетом, словно под колесиками была металлическая решетка.
Странно.
Лесли попыталась встать и чуть не упала. В глазах у нее потемнело. Кролик придержал ее.
— Посиди минутку.
— Что-то голова закружилась.
Она несколько раз моргнула, надеясь, что гуляющие по комнате тени исчезнут, и в то же время желая разглядеть их получше.
Но рядом стоял Кролик с двумя зеркалами в руках. Он показывал ей татуировку. Ее татуировку. Лесли открыла рот и вроде бы заговорила. Уверенности в этом у нее не было. Со временем что-то приключилось — оно то ускорялось, то замедлялось, подчиняясь ходу каких-то невидимых обезумевших часов, их непредсказуемому ритму. Кролик накладывал ей на спину стерильную повязку. Одновременно он помогал ей встать, обвив рукой за талию.
Лесли нерешительно шагнула вперед. Сказала:
— Поосторожней с моими крыльями, — и запнулась.
С крыльями?..
Кролик не ответил. Не услышал или не понял. А может, она ничего и не сказала. Но она отчетливо видела их, эти крылья — темные, призрачные, ниспадающие до колен, концами щекочущие ноги. То ли кожистые, то ли перистые.
Мягкие. Точь-в-точь как ей запомнилось.
— Кролик, я чувствую себя как-то странно. Нехорошо. Что-то не так.
— Прилив эндорфина, Лесли. Чувства обострились. Пройдет. Обычное дело.