Свободной рукой он развернул Лесли спиной к подруге и рывком задрал блузку:
— Смотри.
Айслинн ахнула.
— Что это, Лес?..
— Татуировка. Я тебе говорила. — Лесли вырвалась из рук Кинана. — Как у тысяч других людей. Может, все-таки узнаешь у этого идиота, зачем он это делает? Мне не нравится, когда со мной так обращаются.
— Она ничего не знает, Айслинн, — сказал Кинан странным голосом, похожим на дуновение теплого ветра, мягкое, успокаивающее.
Это вызвало у Лесли лишь гнев. Не мимолетную вспышку раздражения, как в последнее время, а настоящий гнев. И каждое слово, срывавшееся с уст Кинана, усиливало его.
Опасен. Он опасен… Для нас.
Для нас? Лесли озадачилась.
Кинан тем временем шагнул ближе. Из-за каких-то световых эффектов в клубе он казался сияющим с ног до головы и походил не на человека, а на ожившую золотую статую. Голос Кинана опалил Лесли огнем, когда он властно спросил:
— Кто это сделал?
Лесли обхватила себя руками за плечи. Почувствовала страх, не уступавший гневу. Но, подавляя желание убежать, она осталась на месте. Заставила себя взглянуть на него сердито.
— Зачем тебе? Тоже хочешь?
— Скажи мне кто.
Взгляд Кинана стал таким страшным, что сердце у нее ушло в пятки. Как у хищного зверя, готового напасть. Но никто, кроме Лесли, его не видел. Айслинн и Сет тоже смотрели на нее, а не на Кинана.
И это оказалось последней каплей. Страх и гнев внезапно улетучились.
Лесли холодно улыбнулась и ответила с жесткостью, какой не знала за собой:
— Отвяжись, Кинан. Я не твоя собственность, и не тебе мной командовать. Ни сейчас и никогда. Не вставай мне поперек дороги, королек.
Королек?..
Это были не ее слова. Они ничего не значили для нее. Но едва Лесли выговорила их, ей стало легче. Она отвернулась и стала пробираться сквозь толпу. Дошла до сцены со странным чувством, будто ищет кого-то, кто окончательно расставит все по местам.
«Где ты?» — как молитву, твердила она про себя и, видимо, случайно произнесла это вслух.
Он ответил:
— Я здесь.
Кто он, Лесли поняла, еще не успев его увидеть.
— Айриэл.
— Как настроение, любовь моя?
— Я в бешенстве. А ты…
Лесли, повернувшись, окинула его тем же взглядом, каким он смотрел на нее в «Холме». Прекрасен, как грех. Безупречен во всем, от ботинок из мягкой кожи до шелковой рубашки. Но привлекательная упаковка еще не повод простить его странное поведение в том клубе. Простить все.
Она припомнила свое тогдашнее замешательство, страх и гнев. Взглянула Айриэлу прямо в глаза и сказала:
— Ты меня не впечатляешь. И не интересуешь.
— Лгунья.
Он улыбнулся, провел пальцем по ее руке. Глубоко вздохнул, как будто пытался уловить и удержать некий иллюзорный запах. И Лесли неожиданно успокоилась. Не чувствовала ни страха, ни тревоги, как следовало бы. Лишь трепет в глубине существа — словно некая тень зашевелилась там, принялась извиваться, вытягиваться.