Пока подобные мысли мелькали у меня в голове, я не забывала и сама постреливать, и командовать на своем левом фланге. На правом фланге распоряжался капитан. Примерно через двадцать минут боя я услышала вдали какой-то гром. Что это было совершенно непонятно. Но тут я раздался крик капитана.
– Ага, наши с той стороны поддерживают. Пора вперед.
На самом деле сразу вперед в атаку мы не побежали. Все-таки для снайпера главное – стрельба, а не работа штыком. Поэтому мы пропустили мимо себя первые шеренги бойцов, а потом, когда наступающие перекрыли нам сектора ведения огня, то и сами поднялись в атаку.
Неспроста Кузнецов выбрал именно этот участок для прорыва. Он согласовал это место с командованием фронта и теперь немцев атакуют сразу с двух сторон. Зря только я возрадовалась. Или не зря, а просто преждевременно, так как в небе появились Юнкерсы, которые тут же взялись за работу. Часть самолетов стала бомбить наши позиции, а часть направилась на наступающие нам в помощь войска. Но такая лафа для немцев продолжалась недолго, потому что появились и наши истребители. Тут в воздухе закрутилась жуткая карусель, а нам было не до нее, так как все бойцы нашей армии побежали вперед. У меня на бегу возникла мысль, как немцы отреагируют на то, что вдруг ни с того, ни с сего несколько десятков бугорков вскочили и превратились в какие-то непонятные фигуры, мчащиеся на их позиции. К сожалению, немцев это не сильно смутило – двухлетний опыт сказался. Они открыли огонь, который, правда, был не очень сильным, так как моя рота постаралась на славу. Во всяком случае, пулеметчиков мы вроде бы вывели под ноль. Но был и минометный обстрел, и стрельба из карабинов. Нас в определенной степени спасало то, что за спиной стрелявших в нас немцев тоже шел бой. Тут около меня что-то громко хлопнуло, меня сильно ударило в бок, а потом в голову. На этом мои мысли прекратились.
У-ю-юй, больно то как! Я хотела возмутиться, но даже вздох для голоса отозвался резкой болью где-то справа в груди. Пришлось тихо-тихо что-то прошипеть. Что я шипела, мне самой так и осталось непонятным, но зато услышала как бы в отдалении голос.
– Владимир Сергеевич, кажется, она приходит в себя.
– Вполне возможно, Ирина Викторовна. Организм молодой, крепкий, тело спортивное. Прогноз самый положительный. Я так и доложу командарму. А вы подождите, пока она полностью очнется, после чего объясните раненой, что ей можно делать и что нельзя.
Тут я решила последовать совету доктора и полностью очнуться. Чувства ко мне уже вернулись, и основным из них была боль. Потом к боли добавилось ощущение, что моя грудь как-то стянута. Поскольку мозги начали свою работу, то я сообразила, что это повязка. А теперь, пожалуй, пора открыть глаза. Это удалось с первой попытки. Открыла и уставилась на женщину в белом халате и в такой же белой шапочке. Хотела поздороваться, но снова стало так больно, что я невольно застонала. И стонать тоже было очень больно. Женщина моментально отреагировала на мои стоны.