Потемнело в ольгердовых глазах.
— Кто же счастливец этот, которому Ольга назначена?
— Не ведаю. Знал бы, из-под земли достал. Убил бы, женил на другой, или заставил его деньгами или чем еще девочку нашу от клятвы освободить. Завтра же пошлю человека, чтоб разведал в подробностях кто таков был прежний помещик и куда сгинул его сын.
— Ольга сама-то что думает?
— Думает ждать года три, а потом в монастырь уйти.
Вскинулся Ольгерд так, что сотник от неожиданности стукнул назад спиной и обрушил вниз полполенницы.
— Не ее и не моя эта доля, в черницах чужие грехи замаливать! Сам найду того человека, сам ее от клятвы избавлю.
— Негоже так поступать, литвин, — потирая ушибленное плечо, ответил Тарас. — Наше это дело, семейное. Если ты в него встрянешь, да чего доброго жизни наследничка этого лишишь, то только все попортишь. Уж поверь, я все сделаю как нужно…
Помолчал Ольгерд. кивнул, признавая тарасову правоту.
— Поговорить-то с ней хоть могу?
— Я что? — вздохнул старый сотник. — Сам знаешь, кто в этом доме заправляет. Постучись. Впустит — твоя удача.
Вошел Ольгерд в дом. Стараясь не топать сапогами, пробрался в дальние комнаты. Поскребся в дубовые доски девичьей спальни.
— Оленька, пусти или выйди сама. Все мне дядя твой рассказал. Мучить не буду, два слова всего скажу…
Дверь приоткрылась чуть больше чем на вершок. Девушка стояла, привалившись плечом к косяку. Ольгерд толкнулся вперед, хотел отодвинуть дверь, сжать в объятиях, но в грудь ему уперлась твердая маленькая ладонь.
— Ступай. Худо мне.
Он повернулся, молча ушел. Как запрыгивал на коня, несся по лоевской улице, разгоняя кур, с кем и о чем говорил, видел, как сквозь туман. Ночь провел без сна, а к утру, взяв себя в руки, надумал, наконец, как будет жить дальше. С тем и уснул.
* * *
Ольгерд уезжал на рассвете. Неделю потратил на то, чтобы привести в порядок дела. Обратившись по чину к сотнику, получил отпускную. На деньги, накопленные во время службы, купил вьючного коня и дорожный припас. Ехать думал сперва в Чернигов, попытать счастья на службе, а если не повезет, то оттуда и до Киева недалече.
Добрался до берега, вышагивал по песку, ожидая, когда вялые спросонья паромщики наладят переправу, когда над невысоким обрывом замелькала знакомая Тарасова шапка. Старый сотник спешился, бросил повод подскочившему джуре и, обрушив дерн, по-медвежьи спустился вниз. Посмотрел на Ольгерда горько:
— Уговаривать снова не буду. Нет у меня для тебя привады. Хорунжим хотел поставить — ты отказал. Обещал, как полковником стану, возвести в осавулы, ты и этим не польстился. Но я на тебя камня не держу — вижу, невмоготу тебе рядом племянницей нести службу.