— Исмаил, прекрати сквернословить.
— Слушай, приятель, я наперед знаю, что хочет эта сучка. Клянусь, она попытается затащить меня к себе в постель…
— Как его зовут? — спросила Кэрол Вайандотт, невозмутимо глядя на маленький сгусток ярости, бушующий перед ней.
— Исмаил.
— Привет, Исмаил. Меня зовут Кэрол. Я здесь хозяйка.
— Ты грязная стерва, и я не останусь здесь ни минуты…
— Исмаил, заткнись! — строго рявкнул Пеллэм.
Его окрик нисколько не подействовал на мальчишку.
— Убери от меня эту белую шлюху!
Пеллэм решил переменить подход.
— Послушай, Исмаил, — спокойно произнес он, — воспитанные люди считают, что произносить это слово вслух очень неприлично.
— Ну хорошо, хорошо, — поморщился мальчишка. — Я больше не буду говорить слово «белая».
— Очень смешно!
— О, он употребляет слово «шлюха» не в буквальном смысле, — небрежным тоном заметила Кэрол, откидываясь на спинку стула и внимательно оглядывая молодого негритенка. — Это просто словесная шелуха.
— Эй ты, шлюха, не учи меня, что и как употреблять!
— Ты хочешь оставаться моим другом или нет? — взорвался Пеллэм. — Следи за своим языком!
Плюхнувшись на подоконник, мальчишка угрюмо скрестил руки на груди.
— Его мать и сестра исчезли, — объяснил Пеллэм.
— Исчезли? — переспросила Кэрол.
— Покинули приют, — уточнил Пеллэм.
— Исмаил, расскажи, что произошло?
— Не знаю. Я вернулся туда, а они уже смылись. Куда — не знаю.
Заметив в углу стопку комиксов, Исмаил жадно схватил потрепанный экземпляр «Человека-паука» и принялся увлеченно его листать.
— Вы ему можете чем-нибудь помочь? — спросил Пеллэм.
Кэрол пожала плечами.
— Конечно, можно связаться со Специальной детской службой. Мальчишку поместят на двадцать четыре часа в особый приют. На двадцать пятый час он сбежит. Предлагаю оставить его здесь на несколько дней, подождать, не объявится ли его мать… Исмаил!
Мальчишка оторвался от комикса.
— А бабушка у тебя есть?
— Слушай, а ты ни хрена в жизни не понимаешь. Бабушки есть у всех.
— Я имела в виду, в живых есть?
Мальчишка молча пожал плечами.
— Где живут твои бабушки?
— Не знаю.
— Хотя бы одна? Или тетки? Вообще у тебя еще есть родные?
— Не знаю.
Пеллэма резанула острая боль, когда он понял, что мальчишка не знает своих ближайших родственников. Но Кэрол спокойно произнесла:
— Тебе понравились эти книжки? У нас таких много.
Презрительно фыркнув, Исмаил с вызовом ответил:
— Дерьмо! Если я захочу, я натырю себе тысячу комиксов, твою мать!
Подойдя к мальчишке, Пеллэм присел перед ним на корточки.
— Мы с тобой ведь друзья, верно?
— Я так думал. А сейчас не знаю.
— Ты останешься здесь на некоторое время? И не будешь поднимать много шума?