Пеллэм взглянул на обгоревший план города. Крестики, обведенные кружками, отмечали места последних пожаров: станция метро на Восьмой авеню, универмаг. Два крестика остались не обведены кружками, и Пеллэм предположил, что это были следующие цели. Одной из них было здание, в котором располагалась контора Бейли. Другой — конференц-зал Джевитса.
— Господи, — прошептал Бейли.
Этот зал был самым просторным помещением в Нью-Йорке.
Ломакс сказал:
— На завтра там намечен показ мод. Должно будет собраться около двадцати двух тысяч человек. Пожар в зале мог стать самым страшным пожаром в истории человечества.
— Ну, теперь поджигатель мертв, — сказал Пеллэм. Помолчав, он добавил: — Полагаю, он не сможет дать показания, кто его нанял.
Но тут он перехватил взгляд, которым обменялись Бейли и брандмейстер.
— В чем дело, Луис?
Ломакс знаком подозвал полицейского в форме. Тот, неторопливо приблизившись, протянул ему пластиковый пакет.
— Это тоже было в бумажнике поджигателя.
В пакете лежал листок бумаги. Хруст пластика почему-то подействовал Пеллэму на нервы. Напомнил о пламени, с которым он только что боролся. Пеллэм снова увидел перед глазами корчившееся в судорогах тело Сынка. Почувствовал запах паленого мяса.
Взяв пакет, Пеллэм прочитал:
Вот 2 тысячи, как и было условлено. Постарайся сделать так, чтобы никто не пострадал. Я оставлю дверь незапертой — ту, что сзади. Остальное отдам, когда получу деньги за страховку.
Этти
Неловко вскочив на ноги, Пеллэм уронил кислородную маску на асфальт.
— Это подделка, — поспешно воскликнул он. — Это грязная…
— Пеллэм, я уже говорил с ней, — остановил его Бейли. — Я десять минут говорил с ней по телефону.
— С Этти?
— Джон, она во всем созналась, — тихо произнес Бейли.
Пеллэм не мог оторвать взгляда от тела Сынка. Почему-то простыня — обычная постельная принадлежность, которой пользуются во время сна, — произвела на него более жуткое впечатление, чем само обожженное тело.
Бейли продолжал:
— По ее словам, она не предполагала, что кто-либо пострадает во время пожара. Она не желала ничьей смерти. Я ей верю.
— Этти созналась? — прошептал Пеллэм.
Отхаркнувшись, он сплюнул. Закашлял, снова сплюнул. Постарался отдышаться.
— Луис, я хочу увидеться с ней.
— Не думаю, что вам следует это делать.
Пеллэм сказал:
— Признание вытянули угрозой. Этти шантажировали.
Он кивнул в сторону Ломакса, который стоял на тротуаре, разговаривая со своим верзилой-помощником. Брандмейстер услышал слова Пеллэма, но ничего не сказал. А зачем ему было что-то говорить? Он получил поджигателя. Получил женщину, которая того наняла. Казалось, Ломаксу было стыдно за Пеллэма, произнесшего эти полные отчаяния слова.