— А дом Этти был объявлен историческим памятником?
— Не знаю. Но могу выяснить.
Тон, которым Бейли произнес последнее предложение, немного прояснил то, как смазываются шестеренки. Достав из заднего кармана брюк бумажник, Пеллэм положил его на стойку.
Лицо адвоката растянулось в подвыпившей улыбке.
— О, да-да, сэр, именно так и делаются дела в Адской кухне. Продаются все и вся. Быть может, даже я сам. — Улыбка поблекла. — А может быть, у меня просто слишком высокая цена. В здешних краях это считается этикой — когда человек продается только за очень большие деньги.
Мимо окна промчалась полицейская машина с зажженной мигалкой, но с выключенной сиреной. Почему-то эта таинственная тишина придала этому событию особую напряженность.
Вдруг Бейли стал мрачным. Это произошло настолько внезапно, что у Пеллэма мелькнула мысль, не спровоцировал ли второй — или третий? — коктейль приступ меланхолии. Адвокат отечески взял Пеллэма за руку, и сквозь дымку в его глазах мелькнула проницательность.
— Я хочу сказать вам одну вещь.
Пеллэм кивнул.
— Вы уверены, что вам нужно ввязываться во все это? Подождите. Прежде чем вы ответите, позвольте задать вам один вопрос. Вы говорили здесь со многими? Когда снимали фильм?
— В основном, с Этти. Но также взял интервью еще у человек двадцати.
Бейли кивнул, пытливо вглядываясь в лицо Пеллэма.
— Что ж, народ в Адской кухне идет на контакт легко. Вам дадут отхлебнуть виски прямо из бутылки и не станут вытирать горлышко, когда вы вернете ее назад. С вами будут часами разговаривать, сидя у подъезда. Иногда здешние люди так разговариваются, что их становится невозможно заткнуть.
— Совершенно верно, я в этом уже сам убедился.
— И это настраивает вас на добродушный лад, так?
— Ну да. Настраивает.
— Но это одни разговоры, — решительно заявил Бейли. — Это совсем не означает, что люди вас принимают. Или проникаются к вам доверием. И даже не мечтайте услышать настоящие тайны. Здешние люди ни за что не откроют их такому человеку как вы.
— Так что же хотите рассказать мне вы? — спросил Пеллэм.
Адвокат сразу стал настороженным. Наступила пауза.
— Я вам говорю, что здесь опасно. Очень опасно. И становится еще опаснее. В последнее время здесь было много пожаров, гораздо больше, чем обычно. Бандитские разборки… перестрелки…
Разделы криминальной хроники местных газет пестрели сообщениями о случаях использования огнестрельного оружия. То какие-то подростки протащили пистолет в школу. То одуревший от наркотиков стрелок уложил наповал несколько невинных прохожих. Пеллэм перестал читать газеты на второй неделе пребывания в Нью-Йорке.