– Спросить – раз. Ответить – два. Вы разговаривали гораздо больше. Куда делось остальное время? Советую говорить правду прямо сейчас. Потом-то ты ее все равно скажешь, только не слишком внятно. Сломанные зубы они, знаешь, здорово мешают говорить. Да и на эшафот тебе придется вползать на локтях, а джентльмен должен идти на костер твердой походкой.
– Значит, если я не отвечу, о чем мы беседовали с бродягой, меня повесят как врага испанской короны, – уточнил Ричмонд, – а если исповедуюсь перед вами, как на духу, меня сожгут, как еретика.
– Зато сам выберешь, что тебе приятнее: петля или костер. Советую костер: душа бессмертна и ее спасение очень редко бывает таким близким, простым и надежным, – флегматично проговорил «братец» в жилетке.
– Не сказал бы, что ваш ассортимент поражает разнообразием и может удовлетворить любой вкус, – буркнул Ричмонд.
– Так мы же не в замке Черного Ангела, – резонно возразил второй, – вот там выбор шире: и дыба, на которой корчился еще великий Ромульани, и «испанский сапог», и колокол боли, и бассейн святого очищения и даже Кресло Следующего. А здесь что? Пара веревочек да железный брусок, вот и все, чем располагаем. Приходится нашим клиентам довольствоваться тем, что есть. Но, слава Господу, на обслуживание еще никто не жаловался, – «братец» сказал это почти с гордостью, и Ричмонд подивился – надо же так любить свою профессию.
– А нельзя ли как-нибудь сделать так, чтобы без меня обошлись и плаха и костер? – осторожно закинул удочку он.
– Отчего нет? – «братец» без жилетки был, видимо, настроен дружелюбно, – прими святую католическую веру, поклонись власти Его Святейшества, и костра ты, считай, избежал.
– Вообще-то я всегда считал Деву Марию достойной женщиной, – ответил Ричмонд, – а как на счет второй части? Насколько я знаю, никакого преступления я пока не совершил, лишь покормил голодного бродягу, исполнив тем самым завет Христа.
При этих словах оба «братца» вдруг непочтительно заржали.
– Если б ты его лишь накормил… – пояснил тот, что в рубахе, вытирая рукавом выступившие от смеха слезы, – милосердие угодно не только Богу, но и королям.
– Так в чем же дело? – начал уже вскипать Ричмонд.
– Ты дал ему две монеты. Серебряные монеты. Такими не подают милостыню, тем более здесь, где серебро стоит так дорого. Такими монетами расплачиваются за сведения. И мы хотим знать, что ты купил на эти монеты.
– Скажем, сведения о своей жене, сбежавшей с неким авантюристом…
– Такую ерунду тебе бы тут продали и за медь, – хмыкнул «братец», а за серебро и жемчуг здесь покупаются только одни сведения: что на уме у «берегового братства».