Эльсвик отвернулся, демонстрируя пренебрежение, его светлые глаза остановились на матросе, который драил палубу неподалеку и не слишком старался.
Неожиданно сзади возникло какое-то движение, и вдруг, мелькнув перед глазами, толстая железная цепь больно ударила в ключицу и захлестнулась на горле смертельной петлей. Эльсвик упал, хватая воздух руками, что-то навалилось на него, придавив к палубе, и гневный шепот горячей струей ударил в затылок:
– Запомни, джентльмен, сто чертей тебе в… в… родословную! Ты можешь думать, что угодно про английских моряков вообще и про старого Мак-Кента в частности, но если ты… хоть одним словом посмеешь задеть Шотландию… От тебя мокрого места не останется. Ты понял, щенок? Ты понял… ваша светлость?!
Эльсвик, полузадушенный, попытался ударить Мак-Кента локтем и действительно ткнул им во что-то мягкое. Шотландец хрюкнул, слегка ослабил хватку, и граф немедленно выпростал руку, пытаясь ухватить его за торчащие лохмы.
Внезапно, среди солнечного дня, палубу «Долорес» накрыла волна, окатив двух мужчин с ног до головы. Фыркая и отплевываясь, они расползлись в разные стороны, озираясь шалыми глазами. Вода оказалась грязной и пахла мерзко.
Шагах в трех, так же грязно ухмыляясь, стоял жилистый, загорелый парень в одних парусинных штанах, босой, но с серьгой в ухе. Пустое ведро в его руках вполне прояснило ситуацию.
– Английский собака, – медленно, с явным удовольствием, выговорил он.
Граф не рассуждал. Не оскорбленная гордость, а нечто другое: чистый, первобытный гнев накрыл его горячей волной и заставил рвануться вперед. Он совершил такой стремительный бросок, что матрос не успел отпрянуть. Цепь загремела, рука ухватила тощую босую ногу испанца, и Эльсвик, что было силы, дернул ее на себя. Парень выронил ведро, вскрикнул, падая, и, не целясь, лягнул воздух. Следующий пинок попал графу в челюсть, и тот чуть не выпустил пленника, но шотландец держал свою цепь наготове и скрутил ею испанца с не меньшей ловкостью, но, пожалуй, с большим удовольствием.
– Не нравится? – светским тоном спросил он, вжимая испанца коленом в жесткий палубный настил. – Вот мы тебя сейчас тоже окатим. Уж чем сможем. Тебе это еще меньше понравится, шутник.
Испанец бешено вращал глазами, извивался, что-то хрипел и вдруг лягушкой выскользнул из лап Мак-Кента, распластавшись по палубе, сбил головой звонко загремевшее ведро и, вскочив на ноги, принялся поливать пленников отборной кастильской руганью, грозя кулаком.
Мак-Кенту изысканная лексика матроса доставила истинное наслаждение. Как тонкий ценитель, он сощурился, прищелкнул квадратными пальцами и даже поцокал языком. Граф Эльсвик не понял ни слова.