– Что ж, – после минутной паузы произнес Аскет, – полагаю, ты права. Андрей?
Злобный важно кивнул, приподняв в знак согласия свою банку и тут же сделав из нее щедрый глоток.
– Я в самом деле уделяю тебе слишком мало времени и внимания, – продолжил отец. В его голосе пораженная Света услышала нотки смущения. – Извини, Света, я просто не умею демонстрировать свою заботу. Но моя внешняя холодность не означает, что я к тебе равнодушен и мне нет дела до твоих проблем. Это не так. Просто иначе я не умею и, наверное, уже никогда не научусь. Я редко произношу такие слова, но сейчас, наверное, именно тот случай.
Из кресла в углу донеслось сдавленное бульканье: Злобный подавился пивом и громко закашлялся. Аскет подошел поближе и заботливо похлопал своего друга по спине, отчего тот едва не вылетел со своего места на пол.
– Мне пора, – сказал Аскет, взглянув на тикавшие на книжной полке часы, и вновь повернулся к Светлане. – Мы еще продолжим этот разговор чуть позже. Еды в холодильнике хватит, только ты присматривай за Злобным, чтобы он не сожрал все запасы до моего возвращения. Да, и постарайтесь не выходить из дома без необходимости. У меня плохие предчувствия.
– Ни хрена себе пообщались! – в спину другу высказался Злобный.
Когда в коридоре стихли шаги и щелкнул дверной замок, девушка оглядела комнату, посреди которой стояла. Она уже бывала здесь однажды, лет, наверное, пять или шесть назад. Сейчас тот визит вспоминался как один из самых счастливых моментов в ее жизни: они с отцом приехали в Питер на выходные, целый день гуляли по залитому солнцем городу, потом ели мороженое в небольшом открытом кафе на Невском, а ближе к вечеру отправились в какой-то парк кататься на аттракционах. Уже на следующий день они вернулись в Москву, но поездка запомнилась Светлане надолго.
Обстановка выглядела небогатой, скорее, очень скромной по нынешним временам: диван, раздвижное кресло в углу, гарнитур типа «стенка» – такие, насколько ей было известно, когда-то стояли едва ли не в каждой советской квартире. Ковер на стене, древний телевизор на стеклянной тумбе, старомодная люстра с золотистыми плафонами свисает с потолка. По всему видно, что папочка совсем недавно пытался навести здесь порядок, только вот вымыть плафоны, доверху заросшие пылью, конечно же не догадался. Света подошла к гарнитуру и открыла стеклянные створки секции, в которой хранилась хрустальная посуда. Там между гранеными стопками, изящными фужерами и пузатыми винными бокалами одиноко стояла черно-белая фотография, изображавшая мужчину и женщину средних лет. Мужчина был серьезен, он смотрел в объектив, словно пытаясь разглядеть что-то по эту сторону небытия, женщина улыбалась.