Луи Сезар сник.
– Не знаю. Кажется, ее отец решил, что мы с ней слишком… подружились, и отослал ее подальше от замка. В то время я слыл ветреником, а Франсуаза часто убирала мои комнаты. Но между нами ничего не было! Я никогда не затаскивал женщину в постель, если она того не хотела. К тому же служанка не смогла бы мне отказать, если бы я… предпринял определенные действия. Но Франсуазу я не трогал!
– В таком случае почему ее хотели убить?
Луи Сезар обессиленно опустился на краешек дивана.
– Потому что я любил ее. Я подарил ей ожерелье – так, безделицу, – потому что у нее не было никаких драгоценностей, а такая красавица, как она, должна была их иметь. И два раза я давал ей деньги – опять же весьма незначительную сумму, поскольку в то время и сам был не слишком богат. Я просто хотел помочь ей со свадьбой и хоть как-то отплатить за доброту. Должно быть, кто-то об этом узнал, а может быть, увидел ожерелье и обо всем догадался…
Последние слова Луи Сезар произнес совсем тихо, словно разговаривал сам с собой.
– Не понимаю, зачем кому-то убивать цыганку только потому, что она вам нравилась. Кто же мог вас так ненавидеть?
Он опустил голову, и волосы упали ему на лицо.
– Мой брат. Он годами измывался надо мной, чтобы сломить мою волю.
– Ты не могла бы подробнее описать то видение, Кэсси? – сказал Мирча, серьезно глядя мне в лицо. – Нам важна каждая деталь.
– Не уверена, что смогу, – ответила я. Мне тогда было не до наблюдений. – Помню, что палач произнес какое-то странное имя… сейчас, дайте вспомнить. А, вот – мсье Ле Тур, как-то так.
Луи Сезар дернулся как от удара.
– Это важно? – спросил его Мирча.
– Нет, – покачав головой, ответил Луи Сезар. – Просто… я не слышал его уже много лет. Когда-то так называли меня. В переводе это звучит как «человек из башни»; я тогда был узником. Потом это имя переводилось по-другому; у него вообще было множество значений, – тихо добавил он.
Я взглянула на Мирчу. Он был серьезен и мрачен.
– Расскажи о втором видении, dulceată.
Я кивнула, стараясь не думать о том, насколько же умны и проницательны мои маленькие карты Таро. Вслух я решила ничего не говорить. Луи Сезар сказал, что упоминание этого имени несущественно, и я не хотела разубеждать их.
– Хорошо, но я и в нем мало что поняла. Обычно я вижу то, что уже произошло или должно произойти, но вижу так, словно мне это показывают по телевизору. Я просто смотрю – и все.
– А в тот раз?
Я заерзала в кресле. Если я сама чего-то не понимаю, как я могу это объяснить?
– В тот раз все было… по-другому. Не знаю почему. Может, потому что я была в чужом теле. Такого со мной раньше не случалось.