— Вот и хорошо, что не-Водкин. Водка от попов пошла, а деды наши, когда в славянстве, они меды́ пили.
Неожиданная мысль: я считал само собой разумеющимся, что водка была всегда, а тут вырисовываются какие-то «деды в славянстве», которые не зкали водки. Когда жили такие счастливые деды? Впрочем, это тут же и выяснилось.
Петров-не-Водкин бросился рассматривать пузатых уродцев, которые умножились со вчерашнего дня. Я вырос в Эрмитаже, мои любимые залы — античные, мне смешно смотреть на такой пещерный век! А Петров-не-Водкин, конечно, стал восторгаться, все равно как матушка Матиссом.
— Какая прелесть, какой очаровательный примитив! Как Пиросмани. Вот истинно народное искусство!
Мамин сибиряк посмотрел презрительно:
— Чего говоришь, како исуство? Ить наши отецки боги, а не зараза поповска. Исуство! Нам тот Исус, как в голове чесотка. Навели попы порчу на народ.
Тут уж вскричал профессор Татарников:
— Вы слышите?! Это удивительно! Не Иисус, а отеческие боги! Значит, дохристианские, языческие, да? Перун?
— Перун — так себе бог. Главна — Мокошь! От ее весь свет пошел, от Мокоши. И земли, и небо, и вода. Свет. Посля Род и Рожаницы, Лада и Леля. А Перун так — нищак. Ну Хорс еще, Дажбог, Волос. Наши боги еще со славянства. А Исус тот — на што нам? На што нам евреина, кода свои есть? Им пусть Исус, евреинам, а нам Мокошь. В ей знашь кака сила?!
Профессор Татарников воодушевлялся все больше:
— Ну, конечно, настоящее язычество! Так и должно было произойти, неизбежно должно было где-то сохраниться, передаться от предков. Волхвы должны были прятаться, хранить предания. Не могло же христианство все задавить. Русь большая, тем более, когда в Сибирь вышла.
Матушка стояла у двери, молчала и с гордостью смотрела, как Татарников с Петровым-не-Водкиным восхищаются ее сибиряком. Ведь профессор! Ведь художник!
Мамин сибиряк сидел, вертел в руках лупоглазого носатого Рода, и казалось, он сделан — сибиряк, а не Род! — из особенного материала, более плотного, чем тот, который пошел на Татарникова и Петрова-не-Водкина. Они рядом с маминым сибиряком были какие-то ненастоящие, и бороды их интеллигентские — зевсова у Татарникова, мефистофельская у не-Водкина — словно бы приклеенные.
— А скажите-ка, уважаемый Степан Петрович, много ли у вас там в ваших краях людей, подобно вам поддерживающих культ языческих богов?
— Ты не крути! Ишь, речи каки крутицкие. Каки тут мы? Я вот один тут. Аз есмь, ты еси. То попы из одново свово бога сразу трех делат, а у нас честно: кто один, тот один. И каки таки языцки? Наши славянски, а не языцки. Языков знашь скоко? Буряты, монголы, чухна разна, чукча, у их свои языцки, а наши славянски: Мокошь, Род и Рожаницы.