— Снимите же его, — говорит она в нетерпении.
Я при этом едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Ее пальцы теребят застежку бюстгальтера, Раз, два… она стаскивает все сразу.
Нужно действовать. А то будет поздно. Я подбрасываю в воздух этот ненужный предмет, припадаю губами к ее губам и наваливаюсь на нее всем своим телом.
Все идет как надо, — похоже, она любит и мальчиков тоже. Она даже знает, что в таких случаях требуется делать.
С тех пор прошла целая неделя, и как-то раз я просыпаюсь прекрасным весенним утром, в самом разгаре июля — и это не так уж удивительно, как кажется на первый взгляд: весна — это еще и состояние души, весенний день вполне может иметь место круглый год. Меня ждет несколько писем. Откроем. В первом за смехотворно низкую плату предлагается курс психоанализа. Второе напоминает, что школа сыщиков в Вичите, Канзас, не имеет себе равных в мире. И третье — уведомление о помолвке. Кто же выходит замуж? — моя добрая подружка Гая… А счастливый избранник — некто Ричард Уолкотт.
Так-так. Я хватаю телефонную трубку. Она у себя.
— Алло? Гая? Это Фрэнк Дикон.
— О Фрэнк! — говорит она.
Она произносит только это, причем без всякого выражения.
— Ты выходишь замуж, Гая?
— Я… я все тебе объясню, Фрэнк, но не по телефону.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Ты уже встала?
— Я… да… но…
— Я сейчас приеду. Ты мне объяснишь.
Не вижу причин, почему бы мне не заняться немного Гаей и ее замужеством, если так мне подсказывает мое сердце, а? Я всегда был уверен, что именно я найду ей мужа, этой Гае. Поэтому меня слегка задевает то, что я никогда ничего не слышал о вышеупомянутом Ричарде Уолкотте. В особенности же мне хочется посмотреть на его рожу. Если я позволю родителям Гаи самим заботиться о ее замужестве, это будет самым настоящим преступлением: им глубоко на это наплевать — и тому и другому; к тому же их никогда не бывает дома. А теперь вы должны отметить про себя скрытую пользу всех этих рассуждений: вы ничего не заметили, а я уже оделся.
А дальше все очень просто.
Я спускаюсь; машина, дорога, остановка, лестница:
— Здравствуй, Гая.
— Фрэнк, — произносит она.
Мы в ее спальне, обставленной с безумной простотой, столь дорогой для этой дорогой девочки, — белое с золотом и метр ковра на полу — метр толщины, заметьте.
— Кто этот Ричард Уолкотт? — спрашиваю я.
— Ты его не знаешь, Фрэнк.
Она сидит перед туалетным столиком на какой-то умопомрачительной штуковине из золоченых прутьев; на ней атласный халат кремового цвета — чудовищная безвкусица. Гая шлифует ногти вставленной в хромированную оправу шкуркой зебры. Это никому не причиняет вреда — ни ногтям, ни шкурке.