На пути к Полтаве (Андреев) - страница 3
В конце 1660-х годов в окружении Алексея Михайловича все больший вес стал набирать Артамон Сергеевич Матвеев.
Царь давно отмечал Артамона. Однако, будучи человеком незнатным — Матвеев происходил из семьи дьяка, — он не мог надеяться на стремительную карьеру, а потому исправно тянул служебную лямку, медленно карабкаясь вверх по чиновной лестнице. Если с ним и считались, то долгое время не из-за его чинов, а из-за близости к государю. Матвеев побывал даже в стрелецких головах — не самое лучшее прошлое для тех, кому уготованы высшие государственные должности. В 1654 году, во время осады Смоленска, Артамон Сергеевич испросил у царя разрешения принять участие в штурме города. Алексей Михайлович лично следил за действиями любимца. Но даже одобрительный взгляд царя не помог стрелецкому голове одолеть неприятеля. Как и остальные войска, полк Матвеева не сумел перевалить через смоленские стены. Впрочем, месяц спустя потерявшие всякую надежду на помощь короля «осадные сидельцы» сдались сами, поставив последнею точку в многовековом споре Москвы с литовцами и поляками за Смоленск.
Честолюбие Артамона Сергеевича не могло удовлетвориться занимаемым местом. Он был сметлив, исполнителен и со временем сумел стать незаменимым для царя. Рано стал вхож в комнаты — внутренние покои дворца, куда была открыта дорога лишь для узкого круга доверенных лиц. В 60-е годы Алексей Михайлович обнаружил еще один талант Матвеева. Бывший стрелецкий голова оказался неплохим дипломатом. Конечно, у царя были более опытные дипломаты, такие как Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, которого иностранцы называли «русским Ришелье». Ордин глубоко и масштабно мыслил, предугадывал исход многих международных событий.
Но вот беда, оригинальный его ум был слишком самостоятельным. Он осмеливался спорить с царем, отстаивая свои представления о приоритетных направлениях внешней политики страны. Афанасий Лаврентьевич считал, что главное — это борьба со Швецией и поиск выхода к морю, ради чего следует идти на сближение с Речью Посполитой, даже ценою территориальных уступок. Однако Алексей Михайлович уступать не хотел, особенно в вопросе о Киеве, который по Андрусовскому перемирию следовало все же отдать. Царь искал любой повод, чтобы обойти неудобные статьи договора и сохранить за собой древнюю столицу. К слову сказать, позиция второго Романова в большей степени отвечала интересам Московского государства, нежели позиция главы Посольского приказа. Ордин-Нащокин отстаивал будущее, игнорируя настоящее. Алексей Михайлович боролся за настоящее ради будущего: в борьбе за Украину слишком много было затрачено сил и средств, чтобы так просто отказываться от приобретенного в пользу соседа, доброжелательность которого не выдержала испытания временем.