Оседлав меня, она заняла, вероятно, самую выгодную для себя позу "наездницы".
- Так я могу всю ночь, - заявила она с иронической усмешкой.
И она действительно была неутолима. От усиленного дыхания ноздри ее тонкого красивого носа слегка расширялись.
- Возьми, - безумно сверкая глазами, просила она вдруг в минуты высшего восторга и сама накладывала мои руки на свои груди, что доставляло мне особое душевное волнение.
Всякий раз в эти минуты она всхлипывала. А через несколько секунд вновь продолжалась галопирующая скачка. И она в очередной раз, как бы позабыв о своем запрете, просила ласкать ее груди.
Любила она неутомимо и неутолимо, закрыв глаза, нахмурясь и судорожно сжав дрожащие губы.
- Ну как? - кокетливо демонстрировала она свою натруженную промежность в минуты усталости, поднявшись надо мной на коленях. Легким движением живота она выражала желание ласки.
После полутора-двух часов скачки я уже был уверен, что "это" чем-то завершится. Вид наслаждающейся таким способом любовью неистовой женщины, ее красивое и разожженное страстью тело, уже не приводили меня в восторг. А обжигающий и дикий блеск в ее глазах не возбуждал моего сладострастия.
Мучительно утомленный длительностью, непрерывностью и однообразием наслаждения, осторожно повалив ее на кровать, я навязал ей свой вариант проявления любви. Мои действия были неистовы и даже озлоблены.
- Не могу больше, не могу! - почти выкрикивала она, не в силах сдерживать всхлипывания-рыдания через несколько минут после интенсивных движений моего тела.
Сдерживая рыдания, она захватила зубами угол одеяла. Тело ее множество раз судорожно сотряслось, а лицо с подрагивающими губами исказилось.
После такой бурной развязки Лидия сразу затихла и мы заснули, не сказав друг другу ни одного из тех милых слов, которые обычно говорят близкие и благодарные за любовь люди.
Следующая и последняя наша встреча, без объяснений и обещаний, так же не сблизила нас. Чуть позже, когда я уже стал забывать ее, совершенно неожиданно узнал, что моей знакомой, так когда-то приятно поразившей меня при встрече, ждущей и не дождавшейся своего принца, не стало.
И до сей поры я не понял, что за связь между нами существовала, и что хотел от нее я, и чего хотела от меня она.
- Прости и прощай, - сделал в дневнике я последнюю запись, так и не осознав до конца характера наших отношений, но чувствуя за собой какую-то непонятную вину.
Ее не стало. И тоска вновь овладела мной.