— Посоли ее, — сказал мне старик. — Но на подоконник не клади, даже если никакого доктора не увидишь. А я сказал, что эта голова сожрала все опилки, до каких только могла дотянуться. Да языком, понял?
— Конечно, — солгал я.
— И что это тело сделало? Вылило стакан в карман своей рубашки, а потом рухнуло как подкошенное. Я тебе зачем все это рассказываю? На такую наживку любая рыба клюнет. Да что там рыба, лягушка завопит так, что ты на нее «Ридерз дайджест» подцепишь.
День уже подходил к концу. Глядя на темнеющее небо, я различил буквы: ОТКУДА У МЕНЯ ТРИ ПОЧТОВЫХ ИНДЕКСА. Чернильно-черные на затянутом тучами небе.
— Но ведь это было не в Мексике, — сказал я старику. — А в Чикаго.
Он ткнул в меня указательным пальцем:
— А один из твоих индексов не начинается с шесть-ноль-шесть?
Я покачал головой:
— Пузырек в этом твоем приборе не мог тебе такого сообщить.
— Тоже мне, шутник, — наставительно произнес он. — Я, пожалуй, пока подкреплюсь. Съем пару «Генов».
Я думал, он добавит хлеба с майонезом. Но он не стал.
— А ты не тряс вот так головой, примерно страницу назад?
— Вроде нет, — ответил я.
— Ну, видать, это была настоящая змея. Выпей-ка лучше еще.
— Послушай, я собирался рассказать тебе о своих индексах — откуда у меня взялся «Свит один-ноль-три» на озере Цюрих, штат Иллинойс. Но твой треп заинтересовал меня. По-твоему, между редактором и усатой рыбой много общего. Сдается мне, ты не прав, потому как от редактора можно ждать хоть шерсти клок, а у рыбы даже чешуи нет. Как разрешишь такое противоречие?
— Сколько Ли платит тебе за это?
— Ладно, признаю свою ошибку. Мои индексы, хотел я сказать, шестьдесят тысяч десять, шестьдесят тысяч одиннадцать и шестьдесят тысяч сорок семь. Общая сумма — сто восемьдесят тысяч шестьдесят восемь.
— А если перемножить?
— Мой калькулятор не сможет показать такое большое число. Придется через логарифмы.
— Говорил же я твоей матери: с пацаном что-то не то. А как насчет кубического корня?
— Шестьдесят тысяч двадцать два и две трети вроде бы.
— Думаешь, тебе можно писать на такой индекс?
— Почему бы и нет?
— Еще бы тебе знать почему. А как насчет среднего?
— Да пусть пишут и на среднее.
— Я всегда говорил, что ты со странностями.
— Не так чтобы очень. Видишь ли, сами числа большие, но отличаются не слишком, а в таких случаях…
— Насколько большие? Напиши мне их тут.
Я послюнил указательный палец (противный вкус тут же напомнил мне о гусенице, которую я недавно насаживал на крючок) и написал эти числа на просоленных досках пирса: 60010, 60011, 60047.
— Не такие уж и большие. — Старик указал на небо, по которому сновали чайки. — Посмотри-ка на тех троих. Наверное, в полумиле отсюда. Размах крыльев — футов шесть. Вот это в самом деле много. Это то, что я называю большое число. Тебе, может, так не кажется. Может, ты видел и побольше в Швейцарии, но, по мне, и эти велики.