Солнце, не спеша, продолжало ежедневный обход своих владений, и пустошь менялась, равняясь на него. Розовато-бурая, предрассветная, вспрыснутая багрянцем рождающегося в крови светила, она постепенно освобождалась от ошметков небрежно сброшенной плевры и обретала новое лицо. Суровое, обветренное, покрытое шрамами. Мягкая дымка рассеивалась, обнажая ее сухую, истерзанную язвами кожу, сточенные гнилые зубы, торчащие каменными обломками, забитые тромбами старческие вены, выходящие наружу корявыми деревянными изваяниями. Солнце катилось к горизонту, и пустошь следовала за ним, тянулась к своему уставшему божеству уродливыми длинными тенями, горестно хмурилась, покрываясь глубокими резкими морщинами в бессильной печали и злобе, оттого, что не может вечно сохнуть в его обжигающих лучах, наслаждаясь бесконечным процессом самораспада. Пустошь темнела и… оживала.
Стас шагал, хрустя перекатывающимся под окованными подошвами гравием и периодически матерясь. Не успевшие еще усесться по ноге сапоги сбивали намотку, чем немало досаждали при ходьбе, однако берцы уже не спасали от усиливающегося с каждым днем холода, а потому отправились на заслуженный отдых в рюкзак.
– Твою мать! Как же вы задрали! – Стас уселся на ближайшую кочку, скинул сапог и, бубня себе под нос страшные проклятия, принялся в очередной раз перематывать портянку.
– Ничего-то вы, нормальные, толком не умеете, – посетовал Коллекционер, прохаживаясь вокруг, но вдруг резко остановился, заметив торчащий у Стаса из-под локтя насадок ПБ. – Опять?
– Я, кажется, уже просил не заходить мне за спину?
Охотник отвесил издевательский реверанс:
– Простите великодушно. Не поспеваю за вашей паранойей.
– Это ведь очень просто. – Стас дождался, когда Коллекционер вернется в зону прямой видимости, и сунул пистолет в кобуру, с самого утра остававшуюся незастегнутой, после чего снова взялся наматывать портянки. – Нужно всего лишь держаться на виду, не шурудить руками под плащом, не играться с ножиком без надобности и не направлять как бы невзначай пулемет в мою сторону.
– Он тяжелый, – попытался Коллекционер еще раз объяснить причину недавнего инцидента, едва не закончившегося стрельбой. – У меня плечо затекло…
– Ладно-ладно, слышал я уже. Далеко до Арзамаса? – Стас вставил ногу в сапог и пару раз топнул, плотнее вгоняя ее в неразношенную толстую кожу.
– Такими темпами часов восемь плестись будем.
– Далековато.
– А вот если бы не чья-то треклятая меткость…
Стас исподлобья взглянул на охотника и скрипнул зубами.
– Да-а, – протянул Коллекционер задумчиво, делая вид, что не заметил раздражения. – Сидели бы уже в кабаке. Эх, жратва, бухло… – Он шумно втянул носом воздух, будто старался распробовать ароматы далеких блюд, и мечтательно мурлыкнул. – А то, глядишь, пожрамши, и девок бы сейчас тискали. Соскучился я по девкам. У-у-у, какие там крали есть. Загляденье. Наливные, сдобные. Особенно Зойка рыжая. Вот сатана-баба! Прям возьмешь так ее за бока, и аж жар прошибает. Хороша стерва, – Коллекционер довольно хохотнул, прокручивая в голове незабываемые моменты, но веселость быстро сошла с его лица, как только он повернулся к Стасу. – А вместо этого роскошного времяпрепровождения мне приходится целый день пешком тащиться по долбаной пустыне и любоваться на твою мерзкую рожу.