— Знаешь, если ты до свадьбы будешь воздерживаться от углеводов, то легко сбросишь лишние килограммы.
— Послушай, мне и раньше никогда не удавалось быстро сбросить вес, — мрачно сказала Эрика.
Одно дело, когда ты думаешь об этом сам, и совсем иное, когда на необходимость похудеть тебе указывает кто-то со стороны. Но в то же время Анна права. Если ей хочется хорошо выглядеть на свадьбе, надо что-то предпринимать.
— Ладно, попробую, — неохотно согласилась она. — Никаких булочек и пирожных, никаких конфет, хлеба и макарон, сделанных из белой муки, и так далее.
— Но платье все равно надо начинать искать сейчас. Если потребуется, его нам ушьют прямо перед свадьбой.
— Поживем — увидим, — глухо отозвалась Эрика. — Но ты права, мы можем завтра отправиться в Уддеваллу, как только завезем Эмму и Адриана в садик. И посмотрим. Иначе мне, пожалуй, придется выходить замуж в тренировочном костюме, — добавила она, осматривая себя с мрачным видом. — Что там еще? — со вздохом спросила она, кивнув в сторону списка.
Анна продолжала усердно писать и раздавать задания налево и направо. На Эрику вдруг навалилась страшная усталость. Из этого все равно ничего не получится.
Переходя улицу, они не спешили. Прошло четыре дня с тех пор, как Патрик с Мартином проделали тот же путь, и они не знали, что их ждет. Четыре дня Керстин прожила с известием о смерти своей сожительницы. Наверняка эти четыре дня показались ей бесконечно долгими.
Вопросительно взглянув на Мартина, Патрик нажал на кнопку звонка. Они оба, словно сговорившись, сделали глубокий вдох и затем выпустили часть накопившегося в теле напряжения. В каком-то смысле так терзаться, встречаясь с людьми в горе, казалось эгоистичным. Эгоистично испытывать даже малейшие мучения, когда тебе несравнимо легче, чем тому, кто переживает потерю близкого человека. Но мучиться заставляла боязнь употребить неправильное слово, совершить неверный шаг и навредить, хотя, по логике, что бы они ни сказали или ни сделали, — это не могло усугубить неотступную и неизбывную боль.
Они услышали приближающиеся шаги, и дверь открылась. За ней оказалась не Керстин, как они того ожидали, а Софи.
— Здравствуйте, — слабым голосом произнесла она, и они увидели явные следы многодневных слез. Девушка не двигалась с места, и Патрик кашлянул.
— Здравствуй, Софи. — Он умолк, но затем продолжил: — Ты, вероятно, помнишь нас, мы — Патрик Хедстрём и Мартин Мулин. — Он посмотрел на товарища, но затем вновь перевел взгляд на Софи. — А… Керстин дома? Нам бы хотелось с ней немного поговорить.