И все-таки интересно, как бы он отнесся в той же ситуации к настоящей Джейни Белтон, которая, без сомнения, не нуждалась бы ни в привечании, ни в помощи. Выросшая в богатстве и роскоши, Джейни не сомневалась, что весь мир — не более, чем поданная ей к коктейлю устрица. Приходится с горечью признать, что, присвоив чужое имя и облачившись в роскошные одежды, далеко не всегда удается с легкостью перекинуть мостик из одного социального слоя в другой. Вот бы посмеялись, узнав все, Фрэнк Престон и Мэгги! Ведь они не однажды говорили — а она соглашалась, — что в хорошей одежде и с тугим кошельком можно где угодно чувствовать себя в своей тарелке. С каким горьким знанием дела она бы сейчас возразила им!
Джейн, стараясь по-прежнему не оборачиваться, пошевелилась в шезлонге. Было ли чувство неловкости и чуждости связано с тем, что приходилось выступать в чужом обличье? И какими были бы ощущения и поведение, находись она в этом круизе в качестве себя самой? Интуитивно Джейн понимала, что тогда не испытывала бы такого чувства вины и тревоги, а, следовательно, и не смущалась бы так легко. Разобравшись, хотя бы отчасти, в запутанных мыслях и ощущениях, Джейн успокоилась и снова пришла в нормальное расположение духа.
— И пожалуйста, не порицай меня за те причины, по которым я вчера пригласил тебя.
Голос Стефена так резко ворвался в размышления, что Джейн вздрогнула и уронила журнал. Он наклонился, чтобы поднять, положил журнал ей на колени и остался так, вполоборота, глядеть на нее.
— В этот круиз я отправился исключительно по рекомендации врачей, а не по собственному желанию и хотел лишь одного — остаться в одиночестве. Но этому не суждено было сбыться из-за одной маленькой светловолосой глупышки. Наслышан я был о ней предостаточно и ничуть не сомневался, что не сочту ее привлекательной, но она, как ни странно, оказалась и на удивление хорошенькой, и приятной собеседницей. — Мелькнувшая было улыбка, тут же исчезла, словно он сообразил, что может быть неправильно понят. — Разумеется, я пригласил тебя потому, что пожалел. Любой настоящий мужчина на моем месте пожалел бы девушку, попавшую в такую неловкую ситуацию. Но ты не должна обижаться, что приглашение было продиктовано сочувствием. Не посочувствуй я тебе, никогда и не решился бы позвать с собой.
Джейн удивилась:
— А почему на это нужно было решиться?
— Потому, что тебе еще только девятнадцать. Я же гожусь тебе в отцы.
Усилием воли она удержалась, чтобы не выдать свой настоящий возраст.
— Тебе всего лишь тридцать пять. Совершенно незачем считать себя этаким Мафусаилом.