— Ах ты, черт, как же я раньше не сообразил. Бедняга ведь давным-давно спит. Придем лучше утром.
— Ни за что. Я не засну, пока не буду уверена, что шкатулка в безопасности.
— Помилуй! Никто ведь не собирается тебя грабить! Зачем же так переживать?
— Что-нибудь случилось? — послышался спокойный голос, и, обернувшись, Джейн увидела Стефена, стоящего внизу трапа, ведущего на главную палубу.
— Я хотела сдать казначею шкатулку, но каюта закрыта.
Увидев ее побелевшее лицо, Стефен подошел к нише с телефоном и снял трубку. Слов было не слышно, но, положив трубку, он улыбался.
— Казначей придет через пару минут.
Пара минут тянулась долго, и Джейн, устало прислонившись к переборке, обдумывала странную ситуацию. Случись кому-нибудь проходить мимо, вот бы подивился на них — двух пиратов и красотку из гарема, судорожно прижимающую к груди шкатулку с драгоценностями! Мужчины молчали, словно персонажи недописанной пьесы, ожидая, пока автор подскажет слова роли.
"Ну да, а автор — я, — подумала Джейн, — и подсказать могу только ложь".
Послышались шаги, появился казначей, облаченный во фланелевый халат, с помятым от сна лицом. Взял у Джейн шкатулку, запер в сейф и вручил ей ключ.
— Это тоже следует хорошенько стеречь, — усмехнулся Колин, когда она вышла от казначея. — Не то знаменитый вор выкрадет ее прямо из-под носа у казначея!
Джейн сейчас вообще не склонна была смеяться, а над подобными шутками — тем более и, спрятав ключ в сумочку, зажала ее под мышкой.
— Вы оба были очень добры, но теперь, извините, я пойду спать. Умираю от усталости.
И, не дожидаясь ответа, она чуть ли не бегом двинулась по коридору. У каюты, ничего не видя от слез облегчения и радости, долго не могла попасть ключом в скважину.
— Дай-ка лучше я.
Джейн замерла от неожиданности и, без звука вручив ключ Стефену, смотрела, как он возится с замком и открывает дверь.
— Господи, с такой мелочью не справиться самой!
От пережитых волнений голос у нее сел.
— Просто ключ погнулся. Утром скажи стюарду, пусть посмотрит.
— Непременно.
Он нагнулся над ней, потом отпрянул и прошептал:
— Бедняжка Джейн, до чего же близко ты все принимаешь к сердцу!
— Ты бы на моем месте тоже не сохранил бы хладнокровия, — вырвалось у нее, сгоряча.
Он глядел с любопытством и недоумением, приоткрыв рот, словно намереваясь что-то сказать. Но счел за лучшее промолчать и лишь коснулся ее щеки. В розовом свете, струившемся вдоль коридора, он казался выше и смуглее обычного, лицо скрывалось в тени, и только глаза мерцали, да на поясе поблескивал кинжал.
— Спокойной ночи, Стефен.