– Прошу садиться… – с притворной теплотой в голосе начала Семенова, но Олег прервал ее.
– Скажите, я могу отказаться от вскрытия?
– Вот об этом мы сейчас и поговорим, – произнесла главврач, вытягивая из шкафа хрустящий белоснежный халат. – Я всю ночь не спала… Мы советовались со специалистами. Ваша жена находилась в состоянии, которое не требовало срочного хирургического вмешательства… Мы ждали утра и имели на это право. Наутро был назначен консилиум… Дежурный врач принял все необходимые меры, но, к сожалению, травмы оказались несовместимыми с жизнью… Вашей жене была проведена инфузионная и антишоковая терапия…. Надеюсь, вы нас понимаете… У меня даже сердечный приступ случился от волнения…
Семенова действительно вытянула из ящичка стола какую-то белую пилюлю, и, не запивая, стала ее старательно пережевывать. Челюсти ее энергично двигались в то время, как большие вялые красные губы оставались неподвижными… Невольно Олег даже ощутил нечто похоже на сочувствие… Главврач протянула ему лист бумаги и с глазами полными слез, как бы требуя чуткого отношения к ее бессонной ночи, прошептала:
– Подпишите, пожалуйста…
Олег вытянул из кармана очки, нацепил их себе на нос и увидел заранее составленную «рыбу», куда он должен был вписать свои фамилию, имя, отчество и подписаться. Соответственно напечатанному на компьютере тексту он, Олег Томашенко, не имел никаких претензий к врачам ЦРБ села Пресное. Мужчина поднял глаза и укоризненно спросил прямо у неподвижных кровавых губ:
– Как я могу иметь или не иметь к вам претензий? Я же ничего не соображаю в медицине!
Губы мгновенно сложились в помятый бантик.
– Нет, это не то…Вы же понимаете, что мы сделали все возможное…
– Но я не знаю, сделали ли вы все возможное!…
– Мне жаль… Если так, то нам придется вскрывать, – и челюсти домолотили остатки таблетки.
В одно мгновение Олег почувствовал безразличие… Вспомнил, сколько дел его ждут, а еще с милицией и ГАИ надо разбираться…. Марину уже не вернешь… Ее уже нет среди живых…
Он подписал бумажку и глухо спросил красного мотылька, когда можно приехать за телом. Так и сказал: за телом.
– Самое позднее – завтра утром, – расправился тот в пурпурный бантик. – Мы ее, конечно, забальзамируем, но холодильник у нас не работает…
Уже в холле Олег услышал, как главврач прокричала кому-то в трубку: «Срочно на вскрытие!». Через бантик теперь пролетел совсем другой голос: властный и безапелляционный.
На ступеньках его перехватил офтальмолог и пригласил зайти в кабинет на разговор. Уставившись своими бесцветными глазами куда-то в окно, Дюдяев объяснил, что кто-то должен компенсировать израсходованные на лечения Марины Томашенко средства в размере 500 гривен. Олег молча вытащил из нагрудного кармана куртки деньги и по ошибке отсчитал шесть сотенных купюр. Потом вышел во двор и медленно, как лунатик, поплелся вдоль высокого зеленого забора, из-за которого виднелось недостроенное сооружение.