— То есть, у нас нет ничего, кроме предположений и пережитого тобой.
— Фактически. Тем не менее, я думаю, все еще сложнее и запутаннее. Какова вероятность, что люди все же построили устройство, преобразователь природного излучения и опробовали его на навьях? Получили стабильно высокий отклик и спровоцировали войну именно этим? А что, если какое-то из устройств еще работает? Цепь взаимосвязей, Ян. Устройство влияет на навий, навьи на людей. Они серьезно верят в своих богов, в землю, в больную богиню, которая когда-то сошла с ума, но которой они следуют, выполняя ее приказы неукоснительно. Я был свидетелем этих молчаливых приказов в зале шептунов. Им почти невозможно не повиноваться. И то место, откуда исходят эти посылы, где-то неподалеку. Возможно, в городе, помнишь, за рекой? Когда-то там был мегаполис, огромный научный центр. Мы пытались изучать его, но из-за колонии купинов, которых запрещено истреблять, так и не смогли сделать это как следует. Думаю, устройство, которое навьи считают своим богом, которое шепчет им в пещере и является катализатором многих поступков как навий, так и людей, там, очень глубоко под землей. Но мы должны проверить наверняка.
— Прямо сказочка про козявочку, — саркастично подытожила Янат, — ладно, складно, но не более чем твои фантазии. Даже идея про навий и гипноз выглядит правдоподобнее, чем бог в машине.
— Ну, — Кэро пожал плечами, — ты все увидишь сама. — Через пару минут я снова стану блондином, но стану ли им на самом деле? Многое совершенно не то, чем кажется на первый взгляд.
— Предположим, твоя теория окажется правдой. Как это поможет нам сейчас? Мусса продолжит насылать кошмары, но откуда она может знать об Инге? Я вспомнила свою жизнь до деревни, поймет ли она и сдаст ли меня Самойлову? И кто он? И где искать Ингу? И где твой навий сторож? И вообще, что теперь?
Птаирианец поднялся с постели, протянул руку Янат и ответил:
— Теперь, ты принесешь мне поесть. А потом, мы начнем готовиться к побегу. Для чего нам понадобиться твоя милая Мусса.
"Ненависть, злость, обида — сильные чувства. Те самые, которые могут менять соотношение сил в мире и сам мир, противовес "вечным ценностям" — любви, надежде, прощению. Они ничуть не меньшие мотиваторы, нежели кружево слов, сахарная вата о всеобщем мире, воспетом поэтами. Ярость боли, циничная жесткость злости, грозная волна ненависти или обиды — эти чувства могут жить долго, почти бесконечно. Они не устают, не выдыхаются, а привкус их с годами не становиться мягче или приятнее. Они не перегорают, не перерождаются, не тускнеют. Поднеси спичку к застарелой обиде и уязвленная когда-то гордость взметнется столпом горящих искр, заставляя испытать адские муки всех вокруг.