К пяти вечера, собралось достаточно большое количество гостей. Я стояла в зоне импровизированного парадного входа, к которому должны были подъезжать автомобили с гостями.
В мою задачу входило радостно приветствовать гостей, которые, впрочем, не обращали на меня никакого внимания. В лучшем случае сильные мира сего, удостаивали меня коротким брезгливым взглядом, в худшем — не реагировали на приветствие, проходя мимо, не повернув головы.
Гости в саду сбивались в небольшие группки. Завидев своих знакомых, или знакомых своих знакомых, представители современной французской знати, делали вид, что очень рады такой встрече, надевали на лицо приторные улыбки и затевали оживленную беседу ни о чем. Такого театра мне видеть еще не доводилось. Мне показалось, что я нахожусь на генеральной репетиции перед съемками очередной серии мыльной оперы в духе "Династии" или "Санта-Барбары": все актеры уже сто лет знакомы, все друга ненавидят, при этом, каждый из них отлично знает свою роль.
Обилие и великолепие нарядов от кутюр на гостях заставило бы гореть в пламени зависти даже самую бескорыстную и стойкую к соблазнам девушку из средневековой провинции (в наше время таких нет). На стоимость только одного такого платья, не говоря об украшениях, можно было кормить послевоенный Чад в течение полугода.
Кок-то я смотрела в новостях репортажи с Каннского фестиваля. Зрелище поражало великолепием: прекрасные дамы и кавалеры шли по красной ковровой дорожке в роскошной одежде. Они снисходительно улыбались и приветственно махали руками фотографам и рядовым телезрителям, зеленеющим от зависти перед голубыми экранами.
Сегодняшнее событие ничем не уступало Каннскому фестивалю, вручению Оскара или еще какой-то растиражированной тусовке в мире сливок общества. Те же лица, великолепные дизайнерские наряды, лицемерные улыбки, высокомерные взгляды. Единственное отличие, пожалуй, составляло отсутствие прессы, появление которой было крайне нежелательным на этом частном мероприятии.
За час пребывания на входной зоне, я привыкла к тому, что меня полностью игнорируют, это даже перестало задевать. Я продолжала машинально улыбаться каждому гостю, перестав обращать внимание, на лица и поведение. Совершенно неожиданно со мной заговорила девушка с высоким мелодичным, почти детским голосом. Она сильно картавила, не так, как обычные французы, в силу особенностей произношения — гораздо сильнее.
— Мадемуазель, на Вас платье, в котором я фотографировалась для обложки апрельского Vouge.
Я обернулась и увидела красивую и очень молодую брюнетку. На вид, ей было не более восемнадцати лет. Конечно же, это какая-то модель, сопровождающая кого-то из гостей. Моделей здесь собралось больше, чем на неделе моды в Москве, событии, которое я когда-то сопровождала в качестве одного из PR- менеджеров.